Руководитель государственного театра
Мы сидели у князя в кабинете, он, княгиня и я, когда доложили о приходе полицеймейстера; тот, между прочим, передал, что вчера в театре Ропши опять был крупный скандал за кулисами: антрепренер другого театра нарочно подослал каких-то скандалистов. Оба театра были казенные и состояли под надзором администрации, но никто в действительности не надзирал, а антрепренеры делали, что хотели, и театры обратили чуть ли не в кабаки. Полицеймейстер прибавил, что, как уже докладывал прежде, необходимо как можно скорее опять назначить директора театра вместо умершего.
— Хорошо, хорошо, — сказал князь, — я подумаю. — И подал полковнику руку: — До свидания.
Тот откланялся:
— Смею просить, Ваше Сиятельство, это сделать, если возможно, скорее.
— Хорошо, хорошо.
Тот ушел.
— Вот пристал, — сказал Щербатов. — Надоел.
— Да зачем же ты, Саша, медлишь? — вмешалась княгиня. — Назначь кого-нибудь, и кончено.
Князь начал теребить свой ус, и нечаянно взгляд его остановился на мне.
— Вы ищете дела. Отлично, назначаю вас.
— Полно, — сказала княгиня. — В его годы! Его никто и слушать не станет.
Но он уже закусил удила и скоропалительно, как всегда все делал, тут же послал приказание, чтобы на другой день антрепренеры явились к нему.
— Я этим полячкам завтра страху нагоню. Будьте завтра в десять утра у меня, и увидим, будут ли его слушать. Но только наденьте вицмундир, чтобы казаться солиднее, а то все еще на гимназиста похожи.
Когда я на другой день явился, он поместил меня в комнату рядом и велел сидеть, пока не позовет. Дверь оставил открытой.
Пришли антрепренеры, от страха чуть живые. В то время в Польше губернатор был страшная сила, а с Щербатовым, который корчил Муравьева, знали, шутки порой были плохи. И он начал их разносить и мало-помалу вошел в роль и не на шутку сердился. Несчастные антрепренеры тряслись, краснели и бледнели. Наконец он смилостивился.
— Чтобы этому безобразию положить конец, я назначаю заведующим… — и опять увлекся; по его словам, я в театральном деле был специалист, чуть ли не убеленный сединами. И вдруг остановился и подбежал к дверям. — Барон, пожалуйте сюда. — Вошел я, и сцена, полагаю, вышла комичная.
