Четвертый крестовый поход | страница 55
Тесная связь между крестовыми походами и рыцарством заметна с первого взгляда. Военный опыт, приобретенный во время турниров, можно было использовать и во время священной войны. Умение рыцарей из разных земель объединяться и взаимодействовать в бою во время крестового похода было неоценимым. Более того, в рыцарстве просматривался и религиозный аспект. Служение господину, представление о чести, ритуал освящения оружия — все это имело подоплеку, не чуждую церкви. Не становясь, вопреки опасениям пап, помехой крестовым походам, нравственные ценности и дух товарищества, типичные для рыцарских турниров, к началу XIII века стали веским стимулом к крестоносному движению. Позднее, в течение следующего столетия, церковь стала терпимее относиться к рыцарским турнирам, видя их значение для подготовки к крестовым походам. Гумберт из Романса, выдающийся церковный деятель, приравнивал эти поединки к «походам на сарацин».[110]
Несомненно, стремление к получению славы подвигами в бою было могучим стимулом для рыцаря. И какой искать лучший повод, чем необходимость выполнения Божьего дела? Мы видели, как были прославлены за свою доблесть участники предыдущих походов. Слава Ричарда I Английского была выкована во время Третьего крестового похода, в котором его отвага в бою почиталась обеими сторонами. Мусульманский автор писал: «Мы никогда не сталкивались с более храбрым или искусным противником».[111] Западные авторы называли его «лучшим рыцарем на земле», и именно в крестовом походе Ричард получил прозвание «Львиное Сердце». Но еще до подвигов на Востоке вхождение в ряды крестоносцев удвоило его славу, как отмечал один из его современников.[112]
Конон Бетюнский был фламандским рыцарем, участвовавшим в Четвертом крестовом походе, а также автором романтических стихов. Он соединил самые мирские стороны рыцарства с крестовыми походами, заметив, что никакие успехи на рыцарских турнирах не смогут подарить рыцарю такого успеха среди прекрасных дам, как принятие креста. Его современник Гай де Куси выразил подобные чувства напрямую: «Да даст мне Господь честь соединиться с той, кому принадлежит мое сердце и помыслы, прежде чем я пересеку море к Утремеру>{10}.[113] Таким образом, крестовый поход становился возможностью проявить все рыцарские, равно как и христианские, добродетели. Призыв к новому походу, прозвучавший в 1198–1199 годах, дал новый шанс благочестивым, честолюбивым и благородным рыцарям. Не случайно во главе основных знатных родов Северной Франции встало именно новое поколение. Эти люди были готовы сделать шаг и сразиться ради Господа и для обретения славы.