- Что вы из себя строите? – выкрикнула деканша, останавливаясь от него на таком расстоянии, что он мог слышать запах помады с ее губ, - Все, все про вас знают, вы – никчемный алкоголик! – Образовалось некое замешательство, некое сложное движение по всему залу, в результате которого вокруг них возник амфитеатр лиц. – Курва, - сказал он в полной тишине и выплеснул мартини прямо на ее роскошную, бурно вздымающуюся грудь.
Он открыл глаза и усмехнулся. Что ему тогда помешало выплеснуть мартини вместе с оливкой ей в лицо? Природная интеллигентность, что ли? Смешно.
Его выгнали не сразу, многие были на его стороне. Его выгнали только через два месяца, но к тому времени уже было за что. Однако, ему удалось, формально, уйти по собственному желанию. Декан боялся его. Декан боялся его по многим причинам, из которых не последняя была та, что его жена, теннисистка и поборница здорового образа жизни, через три дня после злосчастной вечеринки, оказалась в реанимации с тяжелейшим сердечным приступом – в сорок лет.
Следующее утро, первое утро на острове, он встретил с проблесками оптимизма и начал чаем. Не было настоящей, грызущей нужды в опохмелке. Накануне ему удалось не насосаться вусмерть. Он размеренно принял грамм триста, что в сочетании с капельными вливаниями в течение дня обеспечило его нормальным сном без кошмаров.
Да, конечно, прошедшие месяцы не прошли даром. Руки дрожали, была сухость во рту и ощущалась некоторая общая муторность. Но все это было ерунда по сравнению с настоящим зверским бодуном. Он не обманывал себя и, вне всякого сомнения, знал, что во второй половине дня станет хуже, а к вечеру придется накатить. Он решил держаться, сколько сможет и первый накат осуществить не ранее трех часов пополудни, как настоящий английский джентльмен, а в оставшееся время попробовать поискать каких-нибудь пахучих или углеводосодержащих растений, первых – для готового продукта, вторых – для браги. Как и всякий алкоголик, он мерз, боялся высоты и не чувствовал настоящей уверенности в себе, которая требовалась для толкового осмотре острова, поэтому решил ограничиться на сегодня простой прогулкой.
Чаша острова была ориентирована на восток, и восходящее солнце ослепило его, когда он вышел из башни. Стояла поздняя осень, дул пронизывающий ветер, но день оказался солнечным и ясным, остро пахло солью и водорослями.
Прежде всего, он отошел к кромке воды и оттуда окинул взглядом странное место, в котором оказался.
