Еще немного и Адаму уже было не до купца, с его непонятными требованиями. А и то, пусть радуется, что все так удачно для него обернулось. Рэм был не так уж и не прав. Побили бы купчину, как есть побили бы, если не насмерть, то до увечья точно, а тогда началось бы. Что началось бы, лучше не думать. Плохо все было бы, очень плохо. Некогда об том думать, вот и ладушки, эвон работники повалили толпой. Пообедают быстренько и опять на работу. Те кто поприжимистей, с собой какую снедь носят, но хорошие работники предпочитают расстаться с мелкой монетой, чем перебиваться в сухомятку, куском хлеба да сыра. Тот кто работает от души, так же предпочитает и питаться и на круг куда как выгоднее получается.
Наконец поток схлынул и трактир опять погрузился в полудрему. Когда никогда кто заглянет, чтобы опрокинуть кружечку пива. В других трактирах, бывают свои завсегдатаи забулдыги распоследние, которые ради выпивки готовы последнюю рубаху с себя снять, но здесь такого не водилось. Еще отец Адама после переезда начал было их привечать, наливать в долг, все как раньше на прежнем житье, да только матушка Аглая, тогда еще молоденькая, да и матушкой ее никто не величал, воспротивилась этому.
Ну, как воспротивилась. Стала сама не своя, и без того вечно хмурая, а тут еще и трактира начала сторониться. Уйдет на улицу и весь день там и проводит, с ребятишками, которые стали вокруг нее виться, ни куска хлеба не вкусив. И ночевать не идет, а ведь у самой грудничковый ребенок на руках. Всякий раз когда она пропадала, отец Адама тут же на дыбки становился, сам не свой, лично по улицам бегал разыскивал ее и с трудом упрашивал пойти домой. Та упиралась, до последнего, пока он не выпроводит всех пьяниц. Трех раз оказалось достаточным, чтобы путь сюда забулдыгам был заказан на веки.
Поначалу над старым трактирщиком потешались, к безумной молодке относились с подозрением. Кто увидит, что дите рядом с ней, так сразу выбежит и уведет чадо от греха подальше. То что умалишенная, то видно каждому, а какой нормальный родитель оставит с такой ребенка. Но потом все само собой устоялось. Оказалось, что лишив ее разума Господь одарил ее любящим и заботливым сердцем, а главное даром лекарским.
Случилось так, что Жиль известный сапожник, отец большого семейства занедужил. Жили они зажиточно, сапоги мастера дорогого стоили, так что на лекаря не поскупились. С одной стороны глава семьи, с другой, науку старшенькому еще не успел передать, так что вынь последнее и полож, потому как благосостояние на нем держится. Но лекари отступились. Порча. Да не абы какая, а темным мастером наложенная. Этож насколько Жиль кому-то на мозоль наступил, что взяли на себя столько труда, чтобы найти темного?
