– При дворе останется достаточно моих соглядатай. Меня здесь не будет, но знать я буду все, и смогу действовать. План уже готов и начал понемногу осуществляться.
– Это хорошо. И помни, должен остаться только один человек, который будет знать все, а с его смертью вообще никого,– король внимательно поглядел в глаза барону.
– А как же исповедь?
– Я уже свой выбор сделал. Умру без покаяния.
– Ну, значит, и я унесу этот грех с собой в могилу. Встретимся в аду, дружище.
– Да уж, этого нам никак не миновать, слишком много мы всего наворотили.
– Поди прочь.
Богато одетый, по всему видно купец и далеко не из последних толкнул ногой присевшую на его пути и возившуюся с детьми женщину в просторном и старом одеянии, с накинутым на голову капюшоном. Одежда хотя и чистая, но легко различимы следы от множества починок. Оно бы можно было и обойти ее, чтобы вовсе не обращать на нее внимания, но не сложилось. Как раз в это время проезжала карета какого-то барона, и он был вынужден посторониться. Так уж совпало, что в этот момент на его пути оказалась эта нищенка.
Останавливаться пропуская высокородных из-за какой-то нищей старухи? Вот еще! Она вообще должна была сама посторониться, а не продолжать возиться с детишками голытьбы. Каждый должен знать свое место, определенное создателем. Он вынужден пропускать высокородных, ей никак не пристало оставаться на его пути, если же она этого не понимает… Мордой в грязную мостовую. Будет наукой на будущее.
Все именно так и произошло, от могучего пинка, уж больно здоровый детина, нищенка с тихим вскриком, растянулась на мостовой. Капюшон соскользнул с головы, обнажив длинные седые пряди, не прибранных волос, что было странным, если вспомнить о том, что за одеждой как раз следили. Ну точно, как есть старуха. И как только родители позволяют своим детям крутиться вокруг нее, да еще вблизи от трактира. Ну да что с них взять, вокруг проживают в основном ремесленники, такая же голытьба, которым и дела нет, что вырастит из детей.
– Ах ты гад!
И откуда только вывернулся этот малец? Не иначе как выбежал из трактира, но ловок сорванец, вон как саданул в грудь. Однако сил мальчишки было явно недостаточно для того, чтобы опрокинуть купца.
– Щенок,– мужчина в свою очередь заехал мальчишке по уху ладонью, от чего паренька буквально снесло на мостовую.
– Матушку Аглаю бьют!
– Матушку Аглаю бьют!
– Папа! Папа! Матушку Аглаю бьют!
Тут же разнеслись по улице детские крики. Ладно бы кричали, что бьют мальчишку, потому что нищенку только слегка пнули. Ну да, растянулась она на мостовой, но ведь ее никто не бил, а вот мальчишке прилетело. Но то за дело, как он посмел поднять руку на уважаемого купца, далеко не последнего в столичной гильдии. По закону он даже может притянуть его к ответу и любой судья встанет на его сторону, потому как сословия они не для красивого словца существуют.
