Спокойные, мирные лики и лики гневные. Ченрезиг.
[60] Майтрейя, грядущий Будда, сидящий на западный манер.
[61] Двенадцатирукий Демчог,
[62] двумя руками обнимающий свою супругу, Дорджэ Фангмо. Манджушри, бодхисатва мудрости, разрывающий покров Иллюзии мечом Размышления. Миларепа в своем белом плаще, как всегда, стоит у входа в пещеру возле высокой снежной горы. На вершине ее –
гомпа с золотой крышей. Странно.
И Рудра Шакрин, будущий царь Шамбалы. За ним – такая же белая гора. И там тоже высится на вершине маленький золотой монастырь, перед которым стоит монах.
Конечно, Уго не может узнать их всех. Его представления о тибетском буддизме слишком фрагментарны.
На земле валяются разорванные книжные страницы. Тут и там стены исчерчены китайскими иероглифами; чаще всего Уго попадается знак, означающий «шерсть», похожий на прописную «J», перечеркнутую двумя чертами: Мао. «Да живет он десять тысяч лет!» Безумие истории, бредовая мечта, разрушившая другую бредовую мечту, последним свидетелем которой стал сейчас Уго, стремящийся к исполнению третьей, своей собственной. Он возвращается и ложится спать.
Уго умеет владеть своим телом, в конце концов, это – его профессия. Бессонница у него проходит быстро.
На следующий день Карим не станет его будить: ни яки, ни проводники так и не явились. Проснувшись, Уго лежит в своем спальном мешке и читает, лениво перелистывая страницы. Он всегда много читал во время своих экспедиций» предпочитая книги, в которых нет ни слова о горах. Но сегодня все иначе.
Его отвлекает клаксон грузовика. Сигналит Карим, не пожелавший снова карабкаться вверх. Уго спускается по тропинке, поеживаясь от прохладного утреннего воздуха, со спальником на плечах – он захватил его, чтобы проветрить.
Зенг рассыпается в извинениях: тут по соседству строится плотина Шитанг. Обычная уловка: имеется в виду, что яков не хватает. И фраза, которую Уго давно ждал: надо бы доплатить.
Уго отказывает наотрез. Чтобы уладить проблему, требуется весь дипломатический дар Карима, который он и пускает в ход, несмотря на свой ужасный английский и еще более жуткий китайский. Трогаться решено поутру, договор скрепляется рисом и чаем. Уго готовится к худшему..
Грузовик трясется по разбитой дороге. Петляя, она приводит на край ледника, сворачивает к длинным невысоким холмам и заканчивается у карьера, где добывают щебенку (для плотины, конечно), вырытого меж двух морен, склоны которых почти не тронуты эрозией. Ужасное место: ощущение удивительной заброшенности, вызванное унылым тибетским пейзажем, удваивается, дополненное странным болезненным чувством – тем самым, какое рождает в душе вид индустриальных задворок Европы. И посреди этой пустыни виднеется полуразрушенный каменный сарай, крытый гофрированным железом, у входа в который стоят стреноженные яки; однако погонщиков нигде не видно.
