– Скотти, – сказала я своей горячо любимой собаке. – Иди сюда, мальчик, мы отправляемся гулять.
Его глаза вспыхнули радостью, рот расплылся в улыбке, хвост завилял, и он затанцевал вокруг меня на задних лапах.
Откровенно говоря, у моего Скотти огромные зубы, которые побуждают людей опасаться его. У него, кроме того, низкий, глухой как из бочки лай, но он самое нежное существо на свете. Мой ненаглядный.
Черт с этим домом! Газетой! Журналом! Со сном! Мне нужен свежий воздух! Мне нужна моя собака! Поэтому я переоделась в шорты, майку, кроссовки, а Скотти носился по комнате, ища поводок.
– Иди сюда, малыш, – позвала я, открывая заднюю дверь и выходя во двор.
Скотти выбежал, виляя хвостом и оглашая лаем окрестности.
«Я в Каслфорде», – подумала я.
Никто не просил меня вернуться домой, когда мать заболела. Я знала, какими шаткими были ее финансы – она платила за обучение Роба в школе и не была уверена, что ее страховое пособие учительницы позволит ей нанять кого-нибудь ухаживать за ней. У матери был рак, но не в быстро прогрессирующей форме, опухоль легкого. (Стоит заметить, она никогда не курила.) Тот тип рака, который ежегодно обнаруживают у сотен людей из многих тысяч и который, если обнаружить его на ранней стадии, поддается лечению. Поэтому матери сделали операцию, за которой последовало химиотерапевтическое лечение. Оно совершенно обессилило ее, и потому я совсем не жалела о своем решении вернуться домой, чтобы быть с ней рядом.
Я думала, что пробуду дома месяц-два. Когда мать позвонила мне, чтобы сообщить плохие новости, я только что узнала, что мой бойфренд в Лос-Анджелесе мне изменяет, и решила расстаться с ним на какое-то время. Я также была разочарована тем, как складывалась моя карьера в «Булеварде». Короче, мои причины приехать домой не были такими уж однозначными.
Но, как говорит мать, я приехала, а это главное.
Не думаю, что многое сделала для нее, за исключением того, что готовила и выполняла работу по дому и на участке. Я подстригала траву, полола сорняки, копала, ну и прочее в том же роде. Мы начинали разбивать сад вместе, и мать была поражена моей неуклюжестью и тупостью. Обычно она говорила: «Прости, но я думала, ты помнишь, как…», на что я отвечала: «Последний раз, когда я это делала, мне было всего семь лет, мама». Поэтому можно сказать, что первые два месяца я просто отдыхала. Я смотрела старые фильмы или выходила в город, если это можно назвать «выходом», так как после Лос-Анджелеса в Каслфорде особо не разбежишься.
