Вернемся, однако, к нашему тексту.
Летописец объясняет действия ордынцев, приписывая первому посольству следующие слова:
«…Мы вашей земли не заяхом, ни горд ваших, ни сел ваших, ни на вас придохом, нъ придохом Богом пущени на холопы и на конюсе свое на поганыя Половче»
Таким образом, по словам летописца, татары якобы сами осознают, что являются своеобразным бичом Божьим для поганых половцев. Конечно, перед нами точка зрения самого летописца. Именно поэтому она совпадает с позицией, изложенной составителем повести от собственного лица: татары пришли на половцев, движимые гневом Господним.
Летописец же устами татарских послов предлагает русским князьям принять участие в наказании Божественном! половцев:
…а вы взмите с нами мир; аже выбежат [половцы] к вам, а биите их оттоле, а товары емлите к собе: занеже слышахом, яко и вам много зла створиша; того же для и мы бием
Виновникам возможного в будущем кровопролития татарские послы а точнее, все тот же летописец называют все тех же половцев:
се слышим оже идете против нас, послушавше Половець
Еще одно указание автора на ту неблаговидную роль, которую сыграли половцы в возникшем конфликте, представляется неслучайным: книжник убежден сам в пагубности согласия русских, поддавшихся на половецкие уговоры, и убеждает в этом своих читателей.
Реакция русских князей на мирные предложения монголов (того же… не послушаша, и послы избиша, а сами поидоша против им), видимо, не могла восприниматься нейтрально не только советским историком, но и самим древнерусским книжником или его читателями. Убийство посла в Древней Руси (а не только у монголов, как считал Л. Н. Гумилев) воспринималось как тяжкое преступление:
«…А оже убьют новгородца посла за морем или немецкой посол Новгроде, то за ту голову 20 гривен серебра»;
«…А убьют новродского посла за морем, то платить за него 20 марок серебра, также и за немецкого посла в Новгроде»[205];
«…Аже убьют посла или попа, то двое того дати за голову»[206].
Сам факт вероломства, проявленного русскими, заставлял читателя по иному взглянуть на тех, против кого это вероломство было направлено. Летописец усиливал позиции татар и рассказом о втором монгольском посольстве. Правда, в данном случае татары прибегают к угрозе. Однако сам ее характер не мог не вызвать если не солидарности, то уж, во всяком случае, сочувствия читателей повести:
Есте послушали Половьчь, а послы наша есте избили, а идете противу нас, тъ вы поидите; а мы вас не заяли, да всем Бог.
