Исключение могли составлять случаи, когда вера родителей была недостаточной, отсутствовала вовсе или к крещению приводили детей, родители которых оставались неизвестными. Но исключения, как известно, только подтверждают правило. Ибо требовать ручательства за будущую церковную добродетель крещаемых от людей, не имеющих физической возможности постоянно соприкасаться со всем жизненным укладом своих крестников, значит заранее обрекать реализацию такого обещания на неудачу. В церковной истории подобная ошибка исправлялась негласным возвращением к естественному порядку вещей, когда дети получали практическое религиозно-нравственное воспитание в собственных семьях, притом, что главными учителями в этой области считались крестные. К сожалению, очень часто неясность функций восприемников приводила к ослаблению чувства ответственности, которую брал на себя восприемник перед духовным чадом и Церковью. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в периоды богословского упадка стали возможными случаи выбора восприемников не только по чисто житейским «недуховным» соображениям, но и совершенно нецерковная тенденция выбора крестных среди иноверцев и несовершеннолетних.
[62]Требование от восприемника духовного совершеннолетия являлось естественным желанием Церкви видеть в своих поручителях сознательных выразителей ее священной традиции. Церковно несведущие не могли быть восприемниками в принципе. На практике указанное «совершеннолетие» включало в себя с внутренней стороны: активную принадлежность к православной Церкви (восприемник не мог состоять в разряде кающихся, т. е. быть под епитимьей), достаточное знакомство с ее вероучением и жизнь, достойную этого высокого звания; со стороны внешней — физическую способность к духовному поручительству (в дореволюционной России возраст крестных соответствовал церковным нормам брачного совершеннолетия, т. е. 15 лет для восприемника и 13 лет для восприемницы).[63]
В Русской Православной Церкви традиция восприемничества ничем не отличалась от позднейшей греческой, за исключением малосущественных различий во взглядах на количество восприемников.[64] Поэтому совершенно напрасно стремиться обнаружить в нашей церковной истории примеры восприемничества, по сути соотносящиеся с практикой древней Церкви. Октябрьская революция и последующий период государственного атеизма привели к тому, что на огромных пространствах некогда православной империи, сорокадневные младенцы и их крещеные восприемники всех возрастов — фактически уравнялись в степени своей церковности. «Ибо, можно ли считать воцерковленной бабку, которая во время «Тебе поем», расталкивая локтями, двигается вперед, чтобы поставить свечку».
