А как мы ему скажем? — растерянно спросил Артемьев. — Мол, Лютого вроде как подозреваем, так что давай проследи за ним. Да и Максим тоже не идиот, сразу поймет, чьих это рук дело.
Ну, с Петрухой‑то разговор простой. — Казалось, Фалалеев уже знал, каким будет разговор с бывшим комитетчиком. — Дать ему денег… Ну, штук сорок. Или пятьдесят. А язык за зубами он держать умеет. Давай‑ка я ему сейчас звякну, стрелу ему кину.
Только говорить с ним будешь ты сам, — предусмотрительно заметил Шмаль.
Ссышь, что ли? Хочешь и нашим, и вашим? — неприязненно скривился Кактус. — Да ладно, не бзди, я сам перетру все. А ты просто постоишь и послушаешь — идет?
Встреча с Вадимом Андреевичем была назначена в тот же день спустя несколько часов. Чтобы не вызвать подозрений Лютого и охранников, дежуривших в коттедже, Кактус назначил встречу в небольшом кафе в центре города.
Петруха — мужчина лет сорока пяти — как нельзя лучше соответствовал представлению о классическом «топтуне»: так иногда называли сотрудников 7–го главного управления. Серенькая внешность, удивительно не запоминающиеся черты лица, полное отсутствие особых примет, невыразительный голос, как у телефонного автоответчика.
Выслушав Кактуса, Петров ничуть не удивился: какая разница, за кем следить? Главное, чтобы за это хорошо платили.
Короче, вот тебе как бы аванс. — Шмаль пододвинул бывшему офицеру «наружки» целлофановый пакет. — Тут двадцать штук. Техника у тебя есть — сами видели. Так что давай действуй.
Пакет тут же исчез во внутреннем кармане куртки Вадима Андреевича.
Что я должен делать конкретно?
Попасти Лютого, пробить все его контакты.
Главное — выяснить: контачит он с ментами или нет, — вставил Шмаль и тут же невольно осекся, видимо, убоявшись собственной смелости.
С какими именно? — педантично уточнил Петруха. — В МВД много подразделений.
С любыми. Но главное — с СОБРом, — вступил Кактус.
Предлагаете мне заняться «прослушкой» их офиса на Шаболовке? — чуть заметно удивился бывший сотрудник КГБ. — Бесполезно, уже пробовали. У них там везде сканеры на «жучки», хрен получится.
Да я не о Шаболовке говорю, а о Максиме, — досадливо поморщился Кактус. — И вообще, прощупай его биографию, нет ли чего…
Например?
Ком… компор…
Компрометирующего? — догадался Петров.
Вот–вот, — обрадовался Фалалеев. — Корпоментирующего, — так и не выговорил он правильно.
Сколько вы даете мне времени? — профессионально поинтересовался бывший комитетчик.
Ну… где‑то месяц. Может быть, полтора, два–три. Как считаешь, хватит?
