Медлить было нельзя. Едва водитель нажал на тормоз, Нечаев выскочил из джипа, выхватив на ходу пистолет. Кактус и Шмаль последовали его примеру.
Покой тихой улочки вспороли гулкие автоматные очереди. Лютый сориентировался мгновенно: стрельба велась и с крыши трехэтажного дома справа, и из‑за припаркованного на противоположной стороне улочки фургончика.
Максим спрятался за перевернутой «Волгой», колеса которой по–прежнему вращались, и, на секунду высунувшись, выстрелил в человеческий силуэт, мелькнувший за фургончиком. Но в тот же миг в каком‑то сантиметре от его головы просвистела пуля, и спустя долю секунды от стены дома за спиной Максима откололись куски штукатурки, послышался жалобный звон разбиваемого оконного стекла.
Взглянув мельком на Шмаля, Нечаев увидел, что тот в одночасье сделался белее мела. Еще минуту назад такой самоуверенный и вальяжный, Артемьев теперь походил на мешок с прокисшим дерьмом: руки его нелепо тряслись, зубы выбивали дробь, он забыл о том, что в такой ситуации надо отстреливаться.
Идиот, у тебя волына под мышкой, стреляй! — крикнул Максим, и Шмаль, словно очнувшись от оцепенения, потянулся к подмышечной кобуре.
А пальба тем временем продолжалась.
Как понял Нечаев, те, кто прятался за фургончиком, вели отвлекающую стрельбу. Главные действующие лица засели на крыше дома, но нейтрализовать их не было никакой возможности: парапет крыши делал их практически недосягаемыми для ответного огня. В то же время отличный обзор сверху давал возможность автоматчикам беспрепятственно вести огонь на поражение.
Уже были расстреляны охранники из заднего джипа, уже угреватый водитель «тойоты» старших валялся под колесами с простреленной головой, уже стонал Кактус, прижимая руку к окровавленному рукаву куртки, и Шмаль, сделав несколько выстрелов вверх, поспешил к стене дома, в «мертвую зону», недосягаемую для выстрелов.
Максим принял единственно правильное решение: уходить. Метрах в двадцати от поля боя чернела арка между домами. Надо было лишь попытаться проскочить это пространство, простреливаемое перекрестным огнем с крыши и из‑за фургончика, и тогда…
Туда! — Подтолкнув истекающего кровью Кактуса, Лютый кивнул в сторону арки и по его взгляду увидел, что понят им правильно.
Но его плану не дано было осуществиться.
Неожиданно из‑за поворота неторопливо выкатил бледно–голубой «Зил» с фургоном, опытный Нечаев сразу же понял, что эта машина оказалась тут не случайно. И впрямь, не доезжая до перевернутой «Волги» несколько десятков метров, грузовик остановился и стал быстро разворачиваться боком, полностью блокируя путь к арке; почему‑то в глаза бросилась надпись «Мебель» по всему борту. Раскрылась боковая дверца, и оттуда полыхнул сноп огня. Лишь каким‑то чудом в последнее мгновение Лютый успел броситься на землю, увлекая за собой Кактуса.
