— Ну, в общем-то да, — подтвердил тот. — Правду сказать, я был на три курса старше и на другом факультете. Но мы прекрасно проводили время вместе.
— Знаю, знаю. Сын много рассказывал мне о вас. Он говорил также, что много раз бывал у вас дома и ваши родители были всегда очень добры к нему. Поблагодарите их, пожалуйста, от нашего имени, когда увидите. А мы очень рады видеть вас в своем доме. И пожалуйста, приходите к нам почаще, всякий раз, когда у вас будет желание.
Он обратился к Миколь и спросил:
— А эта синьорина, кто она? Если я не ошибаюсь, она из семьи Дзанарди?
Разговор продолжался, пока не были представлены все, включая Карлетто Сани и Тонино Коллеватти, которых Миколь представила, как «надежду и будущее тенниса Феррары». А потом профессор Эрманно и синьора Ольга, которая все это время стояла рядом с мужем молча, время от времени благосклонно улыбаясь, пошли к дому, держась все так же под руку.
Хотя профессор и попрощался с нами, сердечно сказав «до свидания», никому и в голову не пришло, что мы снова увидимся.
Но, вопреки всем ожиданиям, в следующее воскресенье, когда Адриана Трентини и Бруно Латтес в одной паре, а Дезире Баджоли и Клаудио Монтемеццо — в другой, полностью отдались игре, которая, по словам Адрианы, ее предложившей и организовавшей, должна была возместить по крайней мере моральный ущерб, причиненный маркизом Барбичинти (но удача в этот раз, казалось, отвернулась от них, они проигрывали, проигрывали вчистую), в этот-то момент, уже к концу встречи, на дорожке с вьющимися розами появилось «старшее поколение». Это была целая процессия. Во главе шел профессор Эрманно с женой. Немного поодаль следом за ними выступали дядюшки Геррера из Венеции: один с сигаретой в зубах, между толстыми губами, заложив руки за спину, оглядываясь по сторонам со слегка смущенным видом горожанина, случайно попавшего в деревню; другой, отстав на несколько литров, поддерживал под руку синьору Регину, приноравливая шаги к ее медленной походке. И фтизиатр, и инженер были в то время в Ферраре, мне об этом говорили, наверное, по случаю какого-нибудь религиозного праздника. Но какого? После Рош-га-Шана, пришедшегося в том году на октябрь, я не помню, какой еще праздник отмечается осенью. Сукот[12], может быть? Вполне возможно. Но возможно также, что инженера Федерико уволили с государственных железных дорог, и по этому случаю собрался большой семейный совет…
Они сели все рядом, молча, бесшумно. Только синьора Регина, когда ее усаживали в шезлонг, произнесла громким голосом, как говорят все глухие, два-три слова на том особенном языке, которым пользовались в семье. Мне кажется, что она жаловалась на «mucha
