– Верно! – подтвердил Василий, и все жадно и торопливо стали хлебать сваренное толокно.
Потом поднялись и стали сбираться. Яков Кривой взял на плечо огромную дубину. Степан Дубовый топор и мешок с хлебом, а Ермил Горемычный, вооружившись вилами, взял под мышку бочонок с брагою.
– На один привал, – сказал он, – а там хоть брось!
Кострыга забрал котелок и поднял косу, прикрепленную лезвием вдоль палки, Тупорыл пошел с рогатиной, а Пасынков с гибким кистенем в руках, и вся эта ватага, покрестившись на восток, тронулась в дорогу.
– Нас‑то поначалу одиннадцать было, – сказал дорогою Кривой, – да, вишь, не поладили и подрались. Одного вот Дубовый ненароком убил, а четверо прочь пошли. Потому и надумали тебя за старшего!..
Они пошли с малыми роздыхами, больше днем, несмотря на жару, а ночью останавливаясь на роздых. По дороге к ним пристало еще несколько человек, и мало – помалу отряд Василия увеличился до тридцати человек.
– Ишь, – шутил Кривой, – нас теперь целая рать идет!
Василий с гордостью оглядывал своих воинов и думал: «Ништо! Такие с любым воеводою управятся!»
На пятый день своего пути им встретилась ватага нищих.
– Бог в помощь, добрые люди! – крикнул им вожак.
– Дай Боже благополучно! – ответил Василий.
– Вы куда, добрые молодцы?
Василий оглядел их и не побоялся ответить:
– К батюшке Степану Тимофеевичу! А вы откуда?
– А мы от него! Идем разносить вести добрые: слышь, Царицын взял, теперь на Астрахань пошел батюшка!
– Ну? Вот‑то добрая весть! – весело воскликнул Горемычный. – Что с воеводою сделали?
– Утопили! И приказных с ним, а дела все приказные на площади сожгли. Теперь там Ивашку Хохлова оставил батюшка, есаула свово!
– Важно, важно, – сказал Пасынков, – так их и надобно!
– А что, мы нагоним его?
– Поспешить надобно. Сказывано, под Астрахань ушел. Теперя вы в Царицыне не забражничайте. Тогда в самый раз!
– Мы не для пьянства идем! – строго ответил Василий. Нищие затянули песню и пошли своею дорогою.
Василий, уже не приваливаясь на ночь, повел своих молодцов к Царицыну. За час пути до города на них вдруг налетели казаки с диким криком.
– Нечай! Нечай! – кричали они.
– Стойте! – остановил их Василий. – Мы идем служить все Степану Тимофеевичу.
– Тогда милости просим! – заголосили казаки. – Нашего полку прибыло! Гайда до атамана!
– А кто атаман ваш?
– Ивашка Хохлов, ближний есаул батюшки. Ладный казак, ласковый до своих! – ответили казаки.
Василий пошел впереди своего отряда. Скоро они вошли в город, носивший на себе следы разорения. Некоторые дома были сожжены и разметаны, на некоторых дворах на воротах качались трупы, одетые в боярские кафтаны, с почерневшими уже от времени лицами. На соборной площади, куда привели Василия и его отряд, подле сожженного воеводского двора и приказной избы шло пьянство. Казаки и голытьба выбили дно у бочки и черпали из нее ковшом водку, крича:
