— Что же твои богатые друзья не могут дать тебе одежду получше? — усмехнулся Исмаил. — Почему ты все еще ходишь пешком, разве тебя не пожаловали хотя бы ослом за верную службу?
Хасан покраснел и вскочил. Исмаил тоже встал и засмеялся:
— Не хочешь ли подраться, как в тот раз? Но силы у тебя не прибавились, а ловкости, кажется, стало меньше. Брось, нам не пристало ссориться. Не сердись на меня, ты неплохой молодец и хороший поэт, куда до тебя твоему брату! Ваше ремесло требует, чтобы вы снашивали башмаки у дверей богачей, как мы зазубриваем наши ножи в схватке. Вот и Абу Усама был смелым человеком, а восхвалял кого попало, лишь бы раздобыть денег. Ну, а ты неужели не сложишь теперь стихов в его честь? Садись, придумай что-нибудь!
Хасан послушно сел. Он хотел попросить лист бумаги, но откуда она у этих людей — она ведь дорога и часто ему самому была не по карману. Закрыв глаза, Хасан начал свое «риса» — не думал он, что в этот злосчастный день постигнет его еще и такая беда!
— Слезы твои льются, как обильный поток,
О горе! Смертью повержен Валиба!
Поднялись, чтобы оплакать смерть Абу Усамы,
Плакальщицы по всем улицам.
Они поднялись, разнося вести, истинные, а не ложные, о его доблести.
Вокруг Хасана собрались рыбаки — родичи Валибы. Откуда-то появились богато одетые люди: видно, среди племени Бану Асад и Бану Низар уже распространилось известие о смерти Абу Усамы, ведь новости разлетались в Басре, как оперенные стрелы.
Когда Хасан произносил последние строки:
— Племя Бану Асад постигла тяжелая утрата,
И племя Бану Низар нахмурило брови в горе.
Они потеряли свой красноречивый язык, своего вождя,
В трудных и тягостных делах —
с новой силой поднялись рыдания и вопли плакальщиц.
Хасан не помнил, как очутился в одной из камышовых хижин вместе с Исмаилом. Перед ними стояли кувшины с крепким финиковым вином. Обычно Хасан не употреблял его, и теперь сразу опьянел. Он рассказал Исмаилу о Джинан:
— Этот негодяй нарочно купил ее, чтобы отомстить, он не может забыть мои стихи!
Исмаил, казалось, слушал невнимательно, но, когда Хасан закончил, поднялся и коротко сказал:
— Пойдем!
— Куда? — испугался Хасан. Он попытался встать вслед за приятелем, но тут же сел — ноги не повиновались ему.
— Пойдем! — повторил Исмаил и, грубовато подняв Хасана, повел куда-то в камыши. Остановившись в зарослях, он свистнул, и через несколько минут из камышей показался нос лодки.
— Сегодня есть дело, — обратился Исмаил к сидящим в ней людям. Хасан не мог как следует рассмотреть их, но заметил, что у всех за поясом были ножи, а головы повязаны так, как обычно повязывались «сасаниды».
