— Как вам, конечно, известно, в последние недели произошло много… кадровых изменений. Такого не случалось по крайней мере со времён восстания. Я боюсь, что существует опасность его повторения, если мы все не будем придерживаться единой линии. — Бернард крепко прижал пальцем к столу папку, которую Джульетта собиралась переместить. Она подняла глаза.
— Народу нужна преемственность и стабильность. Он хочет, чтобы завтра было похоже на вчера. Он хочет уверенности и гарантий. Так вот, у нас только что была очистка, а за нею последовали некоторые… м-м, утраты, так что настрой у людей, естественно, несколько неспокойный.
Бернард указал на папки и документы, уже не умещающиеся на столе Джульетты и переползающие на стол Питера. Молодой человек с опаской поглядывал на груду бумаг, как будто чем больше их окажется у него на столе, тем больше ему придётся работать.
— Вот почему, — продолжал Бернард, — я собираюсь объявить что-то вроде амнистии. Всеобщее прощение, так сказать. Оно не только укрепит душевный настрой всего Хранилища, но и поможет вам обоим как можно скорее влиться в работу. Вы начнёте всё с чистого листа.
— С чистого листа? — переспросила Джульетта.
— Именно. Простим людям всякие мелкие прегрешения, типа дебошей в нетрезвом состоянии и тому подобного. Вот что это такое? — Он взял одну из папок и прочитал имя на ярлыке. — Ох, опять Пикенс. Что он натворил на этот раз?
— Съел соседскую крысу, — ответила Джульетта. — Она у них была домашним питомцем.
Питер прыснул. Джульетта, прищурившись, остро взглянула на него. Откуда ей знакомо его имя? И тут она вспомнила: в одной из папок она видела написанный им документ. Так вот оно что! Этот молодой человек, практически, совсем ещё мальчик, был «тенью» у судьи Хранилища. А по виду не скажешь. Больше похож на айтишника…
— Я полагал, что держать крыс в качестве домашних животных запрещено, — сказал Бернард.
— Запрещено. Пикенс — истец. Это встречный иск, возбуждённый им против… — она покопалась в папках, — …ага, вот этого.
— Дайте-ка взглянуть.
Бернард схватил другую папку, сложил обе вместе, а затем бросил в корзину для бумаг. Все тщательно подобранные документы вылетели и смешались в одну беспорядочную кучу вместе с прочей макулатурой, готовой к отправке на повторную переработку.
— Простить и забыть, — сказал он, отряхивая одну ладонь о другую. — Таков будет мой предвыборный лозунг. Вот в чём нуждаются люди. Это начало новой эпохи, забвение прошлых обид, взгляд в будущее!
