Когда могилу засыпали примерно до половины, собравшиеся стали подходить к краю и бросать в яму остатки своих плодов. Джульетта тоже ступила вперёд и добавила остаток своего помидора в красочный град мякоти и кожуры. Служитель фермы ждал, облокотившись на свою слишком большую лопату. Но вот в могилу легли последние плоды; те из них, что пролетели мимо ямы, служитель сгрёб вниз вместе с тёмной, жирной почвой. Вскоре над могилой вырос холмик — со временем, когда его несколько раз польют, он осядет.
После похорон Джульетта начала восхождение обратно, в свой кабинет. С каждым пролётом ноги ныли всё сильнее, а ведь она гордилась своей отличной физической формой. Но ходить по ровному полу и по лестнице — вещи совершенно разные. Это тебе не гаечным ключом орудовать, пытаясь вывинтить заупрямившийся болт. И выносливость здесь требовалась совсем иного рода, не такая, как в Глубине, где всего и нужно-то, что немножко не доспать, если приходится работать в дополнительную смену. Джульетта решила, что хождение по ступенькам — дело неестественное, люди для него не предназначены. Вряд ли им положено природой путешествовать куда-то за пределы собственного этажа. Не успела Джульетта додумать эту мысль, как мимо неё вниз пробежал носильщик — с улыбкой на лице, ничуть не запыхавшись. Его ноги словно выбивали чечётку по стальным ступеням. Наверно, всё же, подумала Джульетта, это дело практики?
Когда она наконец добралась до кафетерия, уже наступило время ланча, и помещение полнилось гулом голосов и звяканьем металлических вилок о металлические тарелки. У двери её кабинета высилась горка сложенных записок. Здесь были также цветок в пластиковом горшочке, пара башмаков, фигурка, сделанная из разноцветной проволоки… Джульетта призадумалась над этой коллекцией. У Марнса не было родственников, значит, она сама должна решить, кому отдать эти вещи, кому они нужнее других. Она наклонилась и подняла одну из открыток. Надпись на ней была сделана карандашом, неуверенным детским почерком. Джульетта словно наяву увидела, как ученики на уроке труда делают эти открытки для инспектора Марнса. От этой мысленной картины её охватила такая грусть, которой она не ощущала даже на похоронах. Джульетта смахнула с глаз слёзы и помянула недобрым словом учителей: зачем вовлекать детей во все эти трагические события?
— Уж не впутывали бы их, — пробормотала она.
Джульетта положила открытку на место и постаралась взять себя в руки. Наверно, помощнику шерифа Марнсу понравились бы эти знаки внимания, решила она. Он был человеком бесхитростным, из тех, что старятся телом, но не сердцем. Этот орган остался неизношенным, поскольку Марнс так и не осмелился использовать его по назначению.
