― Да какие же следы?
― Его, Мартынова, догадка, или только даже одно подозрение. Ну, вот, приехали. Выходите степенно, не спеша, идите солидно, прямо к администрации, просите кого надо, но спокойно, без нервов. Успеха вам.
Детектив быстро развернулся и уехал. Артур вспомнил, как его охватила дрожь и страх с исчезновением этого человека. Он излучал спокойную уверенность и чувство безопасности с ним рядом.
Артур отошёл от окна. Он мучительно пытался сложить всю мозаику вместе. Кое-что ему казалось понятным и логичным, но на белом фоне общей логики произошедших событий, это были маленькие островки большого запутанного, даже загадочного сюжета. Неожиданно резко зазвонил телефон. Артур взял трубку.
― Я слушаю.
― Артур! Братик! Это я, Генрих! У тебя всё в порядке?
― Спасибо, да. Как вы там?
― Не бойся, Артур, тебя не будут разыскивать через «Интерпол»! Я узнавал! – Генрих Львович кричал в трубку, так что Артуру пришлось отодвинуть свою подальше от уха, – в конце концов, ты не совершил никакого преступления, и никто не пострадал.
― Я знаю, спасибо. Я тоже узнавал у местного адвоката. Он считает, что вряд ли русская полиция предъявит мне претензии. В любом случае здесь они не могут меня арестовать.
― Ну и хорошо. У нас всё в порядке. Будь здоров.
Генрих прекратил беседу довольно резко и Артур заключил, что брат просто не хотел расспросов и объяснений о своем положении и новостях, вероятно, опасаясь прослушивания телефонов. Но, что действительно там происходит, он желал знать с необыкновенной остротою. Кто была эта сиделка, оставившая отца в последнюю минуту? И что, в самом деле, говорила эта её смущенно-загадочная полуулыбка? И почему и что там произошло? Он отошел от окна и взял в руки альбом фотографий. Он сработал его десять лет назад.
«Боже, уж десять лет минуло?» удивился он, переворачивая страницы,–«Ого! С ума сойти! Но не идёт из головы эта девушка! Какой тип! Какое благородство черт…»
Он ясно помнил в свете туманных фонарей петербургского декабрьского вечера большие испуганные глаза, тонкий прямой нос и бледно алые губы на беломраморном чуть удлиненном и печальном лице!
«Черт! Словно удачный снимок, что запечатлелся в памяти, как на фотопленке, сделанный неожиданно, с натуры, без подготовки, случайно!».
О, да, ХХ век вознес искусство фотоснимка до небес! Хроника войны и хроника мира! Полеты в космос и дикая природа. Победы в спорте и поражения в личной жизни! Взлет и падение звезд и героев. И почти до рембрандтовой высоты вознес мастерство фотопортрета!
