Она раскрыла рассыпавшуюся толстенную книгу на букве «О» и медленно прочитала: «Орфей. В греческой мифологии фракийский певец и музыкант, наделенный магической силой искусства, которой покорялись не только люди, но и боги, и даже природа. Принимал участие в походе аргонавтов за Золотым руном. Когда его жена Эвридика внезапно умерла от укуса змеи, отправляется за ней в царство мертвых. По преданию, Орфей играл на лире — инструменте, на основе которого впоследствии были созданы арфа и гитара. Орфей — синоним крупного музыканта».
— Так вот почему «Золотой Орфей» на Солнечном берегу называется Золотым, — догадался я.
— Вот именно, сыночек. Умница ты моя! — Лорелея поцеловала меня в лоб. — К сожалению, ни в одной из этих книг ни слова не сказано о детстве Орфея. А нас это сейчас всего больше интересует. Но ничего, раздобудем и эту информацию.
— Мама, жутко хочется есть… — пожаловался я.
— Ах ты бедненький! Я и забыла из-за всех этих хлопот и забот… Идем на кухню, идем.
Мы пошли на кухню, мама согрела остатки вчерашнего супа, но налила мне в тарелку всего несколько ложек. Я мигом все проглотил, попросил добавки и получил категорический отказ:
— Хватит с тебя! Мы же выяснили, каким должен быть Орфей. Изящным, стройным, ни толстых щек, ни живота, ни торчащих ушей… С этой минуты мы садимся с тобой на диету. Да, да, матери Орфея тоже неприлично быть толстухой, и не смей больше есть всякую дрянь в школе или на улице. Никаких бубликов, мороженого, шоколада. Понятно? Разрешаю тебе только жвачку.
— Хорошо, мамочка. — Я душераздирающе вздохнул, вспомнив о бублике, который отняла у меня Милена с третьей парты.
— Так, с этим решено. Перейдем к гораздо более увлекательному. — Мама пошла в спальню и принесла оттуда продолговатый пакет. — Смотри, что я тебе купила!
В пакете оказалась новенькая, сверкающая гитара.
— Это не лира, — сказала мама, — в нашем магазине таких старинных инструментов не найдешь, но гитара — это как бы современная лира, так и в энциклопедии написано. Держи!
Я вертел гитару в руках — совершенно мне незнакомая штука, даже прикасаться страшно. Я привык иметь дело с токарным станком, со всякими приборами, а не с нежными, хрупкими гитарами.
— Я же не умею играть, мамочка, — жалобно произнес я, а Лорелея в ответ чарующе улыбнулась и взглянула на часы:
— Не пройдет и минуты, как ты начнешь играть.
И правда, ровно через минуту в дверь позвонили, мама кинулась отворять…
В комнату вошел незнакомый человек. Он был пожилой, волосы седые, но спадают до плеч, как у настоящего хиппи, длинный горбатый нос почти касается рта, черные брюки, хоть и держатся на подтяжках, подметают пол. В руках он держал гитару в чехле.
