В ней присутствовало какое-то значительное нервное достоинство. Она выгнула шею и подняла подбородок.
– Убийца, – сказал господин. – В одной клетке твоего мозга я вижу дюжину исповедей, дюжину жестоких назойливых поступков, дюжину преступлений…
– Нет, не тебе меня судить! Может, ты и маг, но ты не ангел, Мариус. С твоими-то мальчиками!
Он подтянул ее к себе, и я снова увидел, как открылся его рот. Я увидел его смертоносные зубы.
– Нет, господин, нет! – Я вырвался из его ослабшей хватки и налетел на него с кулаками, протиснувшись между ним и ею, изо всех сил замолотив по его телу. – Не смей, господин! Мне все равно, что она сделала! Зачем ты докапываешься до этих причин. Ты называешь ее назойливой? Ее! Да что с тобой такое?
Она отлетела к кровати и с трудом забралась на нее, поджимая ноги. Он отодвинулась в тень.
– Да ты – дьявол из самого ада, – прошептала она. – Ты – чудовище, я все видела. Амадео, он ни за что не оставит меня в живых.
– Оставь ее в живых, повелитель, или я умру вместе с ней! – воскликнул я. – Она здесь просто урок, я не буду смотреть, как она умирает.
Мой господин был в ужасном состоянии. Он был просто ошеломлен. Он оттолкнул меня от себя, но поддержал, чтобы я не упал. Он направился к кровати, но больше не преследовал ее. Он сел рядом с ней. Она еще глубже отпрянула к изголовью, тщетно потянувшись рукой к прозрачной золотой драпировке, словно та могла ее спасти.
Она посерела, съежилась, но не сводила с него неистовых голубых глаз.
– Мы с тобой оба убийцы, Бьянка, – прошептал он ей. Он протянул к ней руку.
Я помчался к ним, но он небрежно задержал меня правой рукой, а левой расправил на ее лбу несколько кудряшек, выбившихся из прически. Он положил ладонь на ее лоб, как священник, раздающий благословения.
– А все по грубой необходимости, сударь, – сказала он. – В конце концов, разве у меня был выбор? – Какая же она была храбрая, какая сильная – как тонкое серебро, сплавленное со сталью. – Что мне делать, раз мне дают задания, я же знаю, что придется делать и для кого. Как же они хитры. То зелье убивало жертву целыми днями, далеко от моего гостеприимного дома.
– Пригласи сюда своего притеснителя, дитя, и отрави, вместо того, чтобы травить тех, на кого он укажет.
– Да, так все и разрешится, – поспешно сказал я. – Убей того, кто тебя заставляет.
Она, казалось, всерьез призадумалась, а потом улыбнулась.
– А как же его стража, его родня? Меня задушат за такое предательство.
