Это была комната Бьянки, ее личное святилище, ее самая частная комната.
– Господин! – сказал я, приходя в страх и отвращение из-за того, что мы пришли вот так в ее покои, даже слова не сказав.
Тонкая полоска света под закрытыми дверьми расползалась по паркету и толстому персидскому ковру. Она накладывалась на резные перья ее лебединого ложа.
Потом от облака легкомысленных голосов отделились ее поспешные шаги, чтобы она сама выяснила, что является причиной услышанного шума.
Когда она открыла двери, в комнату через открытое окно ворвался холодный зимний ветер. Она плотно захлопнула окна, изгоняя сквозняк – бесстрашное создание, а затем с безошибочной точностью потянулась к ближайшей лампе и подкрутила фитиль. Зажегся огонек, и я увидел, что она смотрит на моего господина, хотя меня она наверняка тоже заметила.
Она была такая же, как всегда, какой я оставил ее несколько часов назад, ставших для меня целым миром, в золотистом бархате и шелках, на затылке скручена коса, чтобы уравновесить ее пышные локоны, во всем своем великолепии струившиеся по плечам и по спине. Ее маленькое личико оживилось от тревоги и сомнений.
– Мариус, – сказала она. – И по какой причине вы, мой властелин, являетесь сюда подобным образом, в мои личные комнаты? По какой причине вы появляетесь через окно, и вдвоем с Амадео? Что это значит, ревность?
– Нет, просто мне нужна исповедь, – сказал мой господин. У него даже дрожал голос. Он крепко держал меня за руку, как ребенка, и приблизился к ней, обвиняюще выставив свой длинный палец. – Расскажи ему, мой милый ангел, расскажи ему, что скрывается за твоим чудесным личиком.
– Я не знаю, о чем ты говоришь, Мариус. Но ты меня злишь. И я приказываю тебе убираться из моего дома. Амадео, а ты что скажешь на это оскорбление?
– Не знаю, Бьянка, – пробормотал я. Я ужасно испугался. Никогда еще я не слышал, чтобы голос моего господина дрожал, и никогда еще я не слышал, чтобы кто-то так фамильярно обращался к нему по имени.
– Убирайся из моего дома, Мариус. Немедленно уходи. Я обращаюсь к человеку чести.
– Вот как? А каким образом ушел из твоего дома твой друг, флорентинец Марцелий, кого тебе велели заманить сюда хитроумными речами, кому ты подмешала в напиток яда, способного убить двадцать человек?
Лицо моей дамы стало еще более хрупким, но ни на секунду не ожесточилось. Оценивая моего сердитого, дрожащего господина, она казалась настоящей фарфоровой принцессой.
– А тебе-то что за дело, мой властелин? – спросила она. – Разве ты превратился в Верховный Совет или в Совет Десяти? Веди меня к судьям, предъяви улики, если тебе будет угодно, скрытный колдун! Докажи свои слова.
