Мы уставились друг на друга, и мужчина улыбнулся, сверкнув аметистовым зубом, заменившим ему один из клыков.
— Привет, брат Амеранд.
— Капа Лу, — произнёс я шёпотом.
Эмилия высвободила руку из его цепких пальцев.
Капа перевёл свой взгляд с меня на Эмилию:
— Так-так. Вот это совпадение во времени.
Капа, Эмилия и я в детстве вместе бегали по тоннелям и делали попытки предъявлять права на улицы Дэзл после произошедших перемен. Мы, он и я, пять лет проучились бок о бок в Академии безопасности.
После этого Капа исчез.
— По крайней мере, теперь мне ясно, откуда у тебя в разговоре берутся подобные мысли, — сказал Капа, обращаясь к Эмилии.
— Думай что хочешь, — проворчала она.
Наконец-то я обрёл способность говорить.
— Как, чёрт возьми, ты оказался здесь?
Капа округлил глаза.
— Как уже пытался рассказать доктору Варус, — имя и звание Эмилии он произнёс с усмешкой, — я расплатился за всё. Чист и живу в согласии с законом. Проверьте мои документы, если сомневаетесь. — Он кивнул в сторону информационной стойки на другой стороне прохода.
— Да как же это произошло?
— Я узрел свет, брат мой. Преступление не вознаграждается, а жить с нечистой совестью слишком тяжело. — Капа ухмыльнулся, снова сверкнув бледно-лиловым зубом.
Я видел эти слова выгравированными на стенах тоннеля у ворот Обливиона. По крайней мере, часть их. Стирать старые надписи было у нас весьма популярно.
— Итак, чистый — то есть в дружбе с законом — и расплатившийся за всё, что ты делаешь здесь?
Капа посмотрел на Эмилию, а Эмилия — на него, но задержала взгляд всего на секунду и отвернулась.
— Не могу, — сказала она, обращаясь скорее куда-то в толпу, чем к нему.
В жёстких глазах Капы вспыхнул гнев.
— Ты же всегда доверяла мне.
— До того, как ты ушёл в тень, — произнесла она.
— Это что же такое? — Они оба забыли обо мне. Капа шагнул к Эмилии, его лицо выражало мольбу, но голос звучал бесстрастно. — Прости, Эмилия. Прости, что моё исчезновение создало для тебя столько трудностей и неприятностей…
Она пристально смотрела на него, открыв от удивления рот.
— Меня целыми днями держали взаперти с клерками, и беспрерывно, навязчиво повторялись все мои записи. Капа, ты оставил меня с этим. С этим. — У него перед лицом мелькнули её слишком тонкие руки. — На десять лет!
— Прости меня, Эм, — нежно произнёс Капа. — Ты даже не представляешь себе, какой ценой мне удалось попасть сюда хотя бы теперь.
— Тебе не следовало появляться здесь. Я и сейчас нахожусь под пристальным вниманием, и мне придётся объясняться с ними.
