Бросил блесну снова. Таймень жадно схватил ее и неожиданно ринулся вниз к тихому голубоватому разливу с такой скоростью, что катушка, поставленная на тугой, стальной тормоз, затрещала, как испуганная сорока. Из всех сил я тянул тайменя к себе, а он не слушался. Похоже было, что я играл с подводным великаном в «перетяжки». Но силы были неравны... Раздался щелчок, похожий на выстрел из мелкокалиберной винтовки. Мимо лица с рокотом промелькнуло свинцовое грузило и шлепнулось далеко за спиной. Блесна же осталась у победителя.
Я призадумался. Значит, нельзя играть с тайменями в «перетяжки». Игрушки плохие, если лопается даже польская миллиметровая жилка, которую никто из геологов не в силах был перервать
— Спокойней, рыболов, спокойней!— повторял я. И все-таки не смог сделать спокойного заброса. Жилка соскочила с катушки. Получилась бородища погуще африканских джунглей. Пришлось сесть па скалу и, чертыхаясь, распутывать злополучные петли, узлы, витки. А тем временем блесну опять заглотал таймень
«Пусть плавает. Вот расправлюсь с бородой и вытащу»— решил я. Когда «парик» наконец был распутан, я попытался подвести лосося к берегу, а он, шельмец, залег между валунами и никак не хотел реагировать на мои действия. Жилка накрепко захлестнулась вокруг подводных камней — мертвый зацеп.
Итак, новое открытие: в прятки да в «ожидалки» тоже нельзя играть с тайменями. Нужна иная, более гибкая тактика — не слишком наступательная, но и не очень робкая
Таймени почему-то перестали брать блесну. Белый тусклый диск полярного солнца склонился над водопадом и повис неподвижно, точно Земля остановилась. Пена наполнилась белыми лучами, в каждом пузырьке плавало свое солнце. Никелированная блесна словно растворялась в этом серебристом сиянии.
Прицепил желтую латунную блесну — она ярким золотом заиграла в солнечном потоке. И таймень сразу же ее заметил, толкнул мягко и неуверенно. Я наматывал леску осторожно. Казалось, не рыба, а тяжелое затонувшее бревно волоклось под водой.
Никаких движений, никаких признаков жизни! И вдруг стремительный скачок в сторону, удилище задрожало, катушка пронзительно завизжала: «Ах, сорвется, ах, сорвется!» Утащив с собой больше половины лески, таймень всплыл далеко от водопада — в тихом голубом разливе
Позиция на крутой скале была явно невыгодная, катушка почти опустела. Если он сделает еще один такой рывок — прощаете блесны! Здесь даже иголкой приходится дорожить. Но иголку еще можно найти у какого-нибудь запасливого геолога, а блесен и крепких занозистых якорей ни за какие деньги не достанешь