— Спрашивает, добрые ли вы люди и чего вам надо на Амаре?
— Скажи, люди мы добрые, даже очень, ну ты знаешь, — рассмеялся Алексей. — Скажи, что ничего дурного мы не замысливаем. Что нам ничего не надо от них, разве что познакомиться.
Пётр начал говорить со стариком, тот слушал и кидал внимательные взгляды на русских.
— Он хочет посмотреть на наших людей, товарищ майор.
— Пусть смотрит, — переглянулись руководители экспедиции.
Амурец, освещая себе путь почти прогоревшим факелом, поковылял к ангарцам. Казаки смотрели на старика хмуро, равнодушно, крестьяне более заинтересованно, но скорее из чистого любопытства. Морпехи же улыбались, приветствовали хайлара незамысловатыми фразами, помахивали руками. Некоторые даже подмигивали. Тукарчэ оглядывал сидящих меж русскими тунгусов и с удивлением отметил, что орочоны-эвенки, большей частью совсем молодые воины, нисколько не смущаясь разговаривали с длинноносыми ангарча на незнакомом в этих краях языке. Вот они дружески похлопывают друг друга по плечам, смеясь явно хорошей шутке. Один из эвенков, с держащейся на его губах улыбкой, поворачивается к старику Тукарчэ и с интересом смотрит на него. Амурец видит, что на шее у орочона висит тот же оберег, что и у тех бородатых и высоких людей, чьи лица прежде старейшина Умлекана никогда не видел. Скрещенные полоски металла на шёлковом шнурке. Но когда он спросил одного из эвенков на том языке, на котором говорил с ангарским толмачом, ему тот ответил.
— Эй! Ты служишь у длинноносых. Тебя заставили? Взяли из посёлка? — решил развеять свои сомнения Тукарчэ.
— Я дружинник князя Ангарии, его воин. У меня лучшее оружие, и эти люди, — орочон обвёл рукой вокруг находящихся рядом с ним товарищей, — это все мои друзья.
«Не врёт, а значит, этим ангарча можно верить?» — думал старик, покачивая головой.
— Кстати, Пётр Иванович, вы не знаете, почему эвенков тунгусами зовут? — негромко спросил Сазонов, наклоняясь к уху атамана.
— Не ведаю оного, Алёша, — пожал плечами Бекетов.
Тукарчэ обошёл лагерь ангарцев, после чего, подойдя к Сазонову, пригласил его, по словам Петра, в свой посёлок.
— Пётр Иванович? — спросил майор.
— Да-да, Алексей, пошли, — кивнул Бекетов.
— Олег, давай за старшего. Яробор, ты тоже смотри в оба, мало ли что!
— Товарищ майор, всё будет в порядке, — пробасил Васин, хлопнув сына усольского старосты по плечу.
Когда ангарцы подходили к валу в свете, отбрасываемыми горящими на нём кострами и факелами, Алексей заметил торчащие кое-где из склона вала стрелы и законченность башенки при входе в посёлок. Мужчины, встретившие их, были напряженны и усталы, на многих были окровавленные тряпки, закрывавшие раны.
