* * *
Очнулся Кочукбаев от нестерпимой боли в спине. Он застонал, открыл глаза и увидел Морозова, а рядом с ним незнакомого человека в белом халате. На тумбочке, стоявшей у кровати, лежали порошки, таблетки, шприцы, стояли бутылочки с какой-то мутной жидкостью.
— Больница? — спросил Манап.
— Не уберегли, друг, мы тебя.
— Теперь будет жить, — спокойно сказал доктор. — Будет жить. Крепкий человек.
— Солдат! — подтвердил Морозов. В голосе его звучали нотки гордости. — Настоящий солдат!
— А что с остальными? Где они? Долго мы были там?
— Долго, Манап, долго. Протест комендант писал. Еле вытребовали. А остальные все живы и здоровы. Ну ничего, мы еще отомстим. Мы еще, Манап, повоюем.
— Повоюем, начальник, обязательно повоюем.
4 ноября 1923 года Никите Самохину, начальнику взводного боевого участка Тасты, было приказано сдать свой взвод, немедленно выехать в Милютинку и принять участок границы, охраняемый взводом отдельного пограничного кавалерийского эскадрона. Участок этот в то время был самым беспокойным. Через перевалы Иштык и Бедель ходили большими группами вооруженные контрабандисты, в горах, плохо еще изученных пограничниками, скрывались бандиты-одиночки и мелкие басмаческие шайки, на этом участке полтора года назад погиб командир эскадрона Кукарькин.
Много раз полк в годы гражданской войны хоронил своих товарищей. Могилы бойцов 20-го кавалерийского остались под Царицыном, в песках Туркмении, степях Казахстана — много раз гремели прощальные залпы салюта и звучали слова клятвы: «Жизнь — за жизнь!» Тогда шли бои, бои жестокие, и каждый понимал, что жертвы неизбежны. Теперь же нет фронтов, теперь — граница. Не сразу люди, привыкшие к открытым боям, поняли, что такое граница, научились воевать по-новому, но они упрямо учились этому, иногда ценой своей жизни. Полк тяжело переживал каждую потерю, особенно первую — командира эскадрона, погибшего при преследовании бандитов Бойко и Малинина. Каждый командир, каждый красноармеец знал подробности этой операции, об этом много говорили, много думали.
Часто думал об этом Никита Самохин и, иной раз не желая этого сам, делал вывод: гибель Кукарькина — результат неумелых действий. Сейчас Самохин, ехавший на участок, где был похоронен командир эскадрона, естественно, вспомнил о той операции.
Бойко и Малинин, приговоренные за убийство и грабежи к расстрелу, обезоружив охрану, сбежали из тюрьмы и продвинулись к границе. Группу пограничников, выделенную для поимки бандитов, возглавил Кукарькин. Заметив погоню, Бойко и Малинин замаскировались и открыли огонь по пограничникам в упор.
