«А бабник-то при чем?» — снова хотелось спросить мне. И очевидно, мой нетерпеливый вопрос легко прочитался на лице.
Назар на него ответил:
— Жене я изменил через полгода после свадьбы. Сокурсницу тра… в смысле — с одной студенткой переспал. Честно — казнился. Но недолго. — Назар улыбнулся своей фирменной донжуановской улыбочкой. — Дальше пошло-поехало. Понимаю, звучит нелепо: не могу устоять перед женской красотой, но это факт и та самая моя страшная тайна. Женщины — мой наркотик, и я отдаю себе отчет, что наркоман. Но еще не придумали больниц, где лечат от…
— Похоти.
— Можно и так сказать. Но за редким исключением со всеми своими… подругами я нахожусь в прекрасных отношениях и благодарен им за минуты близости.
— Лиля знает о твоих похождениях?
— Ни боже мой! Ей в голову не могло прийти, что, работая как вол, выматываясь как собака, помогая ей с детьми и по хозяйству, я еще и на стороне промышляю. Такое редкий мужик выдюжит, — не без хвастовства сказал Назар. — А я справляюсь. Хотя если честно, в последние годы обороты снизил.
Он гордился своей распущенностью! Рассказывал мне и плавился от самолюбования. Доморощенные Казановы всегда вызывали у меня брезгливость. Летают по бабам как мухи по помойкам, заразу переносят. Но к Назару я отвращения почему-то не испытывала. И злилась не столько на него, гуляку, сколько на себя — за отсутствие здоровой реакции.
Взмахнув рукой, подозвала официанта. Попросила убрать остывшую рыбу и принести кофе. Назар тоже не притронулся к мясу и заказал чай.
Смотрел на меня внимательно-грустно, как смотрят, наверное, на человека, которого выбрали в исповедники, а этот человек не грехи отпускает — возмущается.
— Шокировал тебя, Ледок, — не спросил, констатировал Назар. — Но подумай: зачем мне было темные стороны своей натуры оголять перед тобой.
— Действительно: зачем?
— Потому что ты в моей жизни — встреча необыкновенная. Без ложной скромности: я знаю женщин. Но ты! Перечеркиваешь все мои знания. Ты — открытие, которого я не только не ждал, но и не подозревал о его возможности.
— Мерси. Уж что-что, а комплименты говорить ты научился.
— Лида! — с болью проговорил Назар и потер лицо ладонями, словно к нему прилипли мои последние слова и надо их счистить. — Лида! — повторил он. — Неужели ты не понимаешь, я все рассказал, потому что не хочу дурить тебе голову, лукавить, обманывать, вселять ложные надежды.
— О каких надеждах речь? — встрепенулась я.
Назар накрыл мою руку своей и легонько сжал:
