— На заседании? У меня есть поважнее дела, чем просиживать брюки на заседаниях.
— Дело в том, — пояснил Янсон, — что Лешкович принципиальный враг всех заседаний. У него есть папка, куда он складывает все неудовлетворенные вызовы. Числом их он измеряет свои успехи в жизни. Если при встрече он скажет вам неожиданно: «Две тысячи сто восемьдесят пять», — то не пугайтесь, ничего страшного не случилось, просто он гордится очередным достижением: состоялось две тысячи сто восемьдесят пятое заседание, на которое он не пошел.
— И скажу! — свирепо огрызнулся Лешкович. — Я как-то в поезде сосчитал, что сэкономил семь месяцев рабочего времени на том, что не ходил на заседания. Я не богач и не бездельник, чтобы разбрасываться таким временем.
Янсон подождал, пока Седюк принялся за суп, и деловито поинтересовался:
— Так с кого начнем? Людей здесь много. Кто вас особенно интересует?
— А все те, с которыми мне придется работать, — повторил Седюк.
— Тогда давайте с начальства, — предложил Янсон.
И он заговорил неожиданно серьезно и вдумчиво, чуть по-лекторски. Удивленный этим резким переходом, Седюк с недоверием на него поглядел, но Лешкович даже не оторвался от своего рагу — ему, очевидно, были хорошо знакомы странности Янсона. Янсон начал с Дебрева. Он упомянул о том, что Дебрев окончил рабфак в 1925 году, а институт — в 1929-м. В 1931 году он пустил свой первый цех. Ему было всего двадцать шесть лет, когда его послали председателем правительственной комиссии — инспектировать на Урале строительство химического завода. Ему дали месяц на составление доклада, а он послал доклад на третий день и потребовал «крови» — гнать старых руководителей. Он два года сидел на этой стройке, уже начальником ее. В запальчивости он обещал пустить завод досрочно, если у него в руках будет вся полнота власти. Он честно выполнил обещание — пустил завод на два дня раньше. Вот тогда к нему пристали два прозвища: «Все наверх!» — так говорили те, кого он обижал, снимал, понижал в должности, — и «На два дня раньше!» — так говорили его друзья. Врагов у него было много и с каждым годом все прибавлялось, но выжило все-таки второе прозвище, хотя, если говорить правду, Дебрев великий мастер организовывать штурмы и авралы. Лешкович, нахмурившись, прервал Янсона:
— Врешь, врешь, Ян! Вся деятельность твоего Дебрева — это сплошной аврал. А почему? Послушай его речи — кругом враги, ходи и оглядывайся на каждого прохожего. Одно он умеет по-настоящему — бить. Руководитель горлового типа. Кое-что это, конечно, дает — кому охота оказаться публично оплеванным? Только, по-моему, это не метод для настоящего инженера.
