— Примерно восемь километров в час, — удовлетворенно заметил Непомнящий. — Неплохо. Если дело пойдет так же, мы завтра к утру доберемся до Ленинска.
Километрах в двух от одинокого домика поезд остановился. Он стоял минуты три, дернулся, снова остановился и попятился назад. На этот раз он стоял минут десять, прежде чем двинуться вперед. Было слышно, как с визгом проворачиваются колеса паровоза и пар с шумом вырывается из цилиндров. Паровоз взбирался на подъем и дышал, как человек, измученный тяжким трудом, но полный решимости преодолеть вес. Он то продвигался на несколько метров, то замирал, пыхтя и вздрагивая. Потом машинист соскочил с паровоза и пошел вдоль платформ.
— Слезай все! ¦— крикнул он озлобленно. Седюк соскочил первый и помог слезть Варе и Романовой.
— Давления не хватает? — спросил он у машиниста.
— Какое, к черту, давление! — отмахнулся машинист. — Привезли пять новых паровозов и все угнали в Ленинск, на заводские линии. А у меня что, профиль легче, что ли, чем там? Здесь подъем двенадцать тысячных, а впереди все пятнадцать. Эта старая ворона сама себя на пятнадцати тысячных еле поднимает, а тут восемь платформ… Дай покурить, товарищ! — Он жадно затянулся и продолжал: — Бесит не это, а несознательность. У меня перегрузка двадцать тонн, а мне перед отправкой еще две платформы хотели всучить. Я им как людям доказываю, а они мне суют, что за фронт не болею. Честное слово, если бы не убрались, я бы их гаечным ключом…
— А что сейчас делать будешь?
— Люди сойдут — все немного легче. Поднакоплю пару — может быть, выжму. Худо вот, что снег пошел, колеса буксуют, а у меня песка мало.
— Может, нам подтолкнуть платформы? Поможем паровозу.
— А вы что можете сделать, когда паровоз не берет?
— Нас человек двадцать. Ты возьми хороший разгон, а мы поможем на подъеме. Все-таки прибыток, а не убыток.
Машинист для разгона дал задний ход — состав медленно прошел назад и скрылся в снеговом тумане. Седюк вызвал желающих помочь. Варя оказалась рядом с пожилым человеком, уронившим в Каралак ящик с консервами, встали и другие пассажиры. Только Жуков и Редько уселись на куче старых шпал и, посмеиваясь, смотрели, как остальные готовятся к работе.
— Устали, ребята? — с сочувствием в голосе и злым блеском в глазах спросил Седюк, подходя к Жукову и Редько.
— В паровозы не договаривались, — вызывающе проговорил Жуков, отворачиваясь.
Седюк подошел еще ближе и внимательно посмотрел в лицо Редько и Жукову. Похоже, Редько был более труслив — он колебался. Жуков угрюмо и злобно встретил взгляд Седюка.
