Уже не в первый раз я испытывала это тягостное чувство. Мне было жаль Галю, до слез обидно за нее. И в то же время я чувствовала себя виноватой, словно отняла у нее самое дорогое, близкое сердцу. Мечту? Может быть.
Нас было пятеро. Пять девушек - штурманов, которые умели управлять самолетом. Все мы хотели стать летчиками. И Галя мечтала об этом. Может быть, больше всех. Но именно ей одной это не удалось.
Несчастный случай. Нелепость. Это произошло ночью между вылетами. Пока механики ставили заплаты на пробоины в крыле, Галя прилегла отдохнуть. Она уснула в траве у самолета... Когда ее вынули из-под колес бензозаправщика, никто не надеялся, что она будет жить.
Потом госпиталь. Сломанный позвоночник долго не срастался. Спустя полгода Галя, не долечившись, вернулась в полк. И снова летала. Только о мечте своей больше не говорила.
Некоторое время мы молчали. Я не умела и не пыталась утешать Галю.
От земли, щедро нагретой за день солнцем, поднимался теплый воздух. Неслышными, легкими прикосновениями он успокаивал, и казалось, что погружаешься в мягкую, ласковую волну. Хотелось забыть обо всем, ни о чем не думать. Только сидеть так, не двигаясь, и ничего не видеть, кроме темного крыла на фоне неба и голубоватого мерцания звезд, чистых, только что родившихся.
Галя заговорила первая:
- Когда я вот так смотрю на звезды, мне кажется, что все уже было раньше. И я жила уже однажды, давным-давно. И вечер был точь-в-точь такой же.
Помолчав немного, она вдруг сказала совсем другим, глуховатым голосом:
- Знаешь, прошел ровно год с тех пор...
- Да. Июль.
- А мне кажется, что все это случилось только вчера.
- Не думай об этом.
- Если бы не ужасная боль по временам. Она мне постоянно напоминает. И так мешает.
- Ты слишком устаешь, Галка. Много летаешь. Так нельзя!
- Нет, я не о том. Я не могу не летать. И не могу простить себе, никак не могу!
- Но ты же не виновата!
- Виновата. Ранение в бою - это одно. А искалечиться просто так, ни за что ни про что - это совсем другое.
- Ты могла бы работать в штабе, - сказала я. - Но сначала все равно нужно вылечиться.
- А война? Я бы презирала себя всю жизнь. Другие умирают, а мне ведь только больно.
- Не все умирают. И потом, не обязательно, чтобы летала именно ты...
Я чувствовала, что говорю не то.
- Не надо, Нат, - попросила она.
Да, да, не надо. Все равно она будет летать. Будет, несмотря ни на что.
Описав дугу в полнеба, упала яркая звезда. Еще одна... еще.
