А вот что возможно, это сразу поместить тему перестройки — о необходимости завершения которой (даешь перестройку-2!) все сейчас дружно заговорили — в правильный, соответствующий ее масштабу глобальный контекст. В связи с чем, позволю себе обратиться к книге Л. Канфоры «Демократия. История одной идеологии». Историк Лучано Канфора, рассматривая новую историю Европы, говорит, что она развернута между двумя датами-эмблемами, которые должны «помочь отыскать в ней смысл или даже составить некий промежуточный эпилог». Он обращает внимание на то, что разные авторы называют разные пары дат, и это совсем не случайно, а соответствует двум принципиально различным концепциям истории. С разными делениями и периодизациями: первая пара — 1789/1917, вторая — 1789/1989.
«В первом случае мы имеем идею движения в каком-то направлении с целью добиться лучшего. В основе ее лежит понятие об историческом характере всех политических форм, включая «парламентскую демократию». Во втором случае — взгляд или, если угодно, идеологию, построенную на исконном, вневременном превосходстве «парламентской демократии», и убеждении в том, что в задачу всех народов входит раньше или позже достигнуть этой великой цели, начиная с народов Европы, где и родилась такая модель на все времена. Согласно такой перспективе, все, что происходило между установлением модели парламентарного строя (пусть еще несовершенной) по окончании четверти века, заключенной в рамки 1789–1815 годов, и ее подлинной победой в 1989 году, не что иное, как «отклонение», временное затмение. С «лучезарным» двухсотлетним юбилеем не только история, но и политическое моделирование приходят к своему завершению».
То есть, речь об отношении в принципе к социальной борьбе после установления буржуазного порядка. Признается ли возможным дальнейший поиск человечеством путей своего развития или «рецепт счастья» известен, XX век — век мощнейших социальных преобразований и идейного противостояния «коммунизм — фашизм» — был последним (неприятным) «выкрутасом» истории, а перестройка, наконец-таки, всё устаканила? Согласитесь, предельное историософское значение придается нашей перестройке!
