Суть времени, 2012 № 09 | страница 39
Конечно, по дифференциации доходов Россия далеко не на первом месте, нам есть к чему стремиться. Вот, например, на Гаити, по данным ООН, коэффициент фондов равен 71,7, а в Центральноафриканской республике — 65,3. Ну, так в этих странах демократия и либерализм давно хозяйничают, а у нас только 25 лет. Так что у нас все впереди. Гораздо важнее, что нам, гражданам, для своих чиновников ничего не жалко — ну становятся они все богаче и богаче — и хорошо! Мы ж не жадные?!
В общем, мы свою бюрократию любим и уважаем. Иначе как можно объяснить тот факт, что уже многие годы одним из самых престижных и желанных для молодежи мест работы и карьеры является госслужба? Так, по данным опросов, более половины российской молодежи (от 18 до 30 лет) считают государственную службу даже привлекательнее бизнеса. И поразительное дело — несмотря на громкую критику чиновничества (коррупции, неэффективности и пр.) в обществе и СМИ, несмотря на постоянные, вплоть до уголовных дел, скандалы с участием госслужащих, привлекательность госслужбы только растет. Вот, например, данные опроса Фонда «Общественное мнение» — см. Рис. 3.
Опросы Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) дают ту же самую картину — карьера на госслужбе привлекает более половины молодых россиян. Директор ВЦИОМа Валерий Федоров объясняет это «чисто российской спецификой: наших соотечественников подчас интересует не сама работа, а то, что она приносит — деньги, иные материальные ценности, престиж, известность, власть. И не важно, что работа чиновника сложна и мало кому интересна, главное — какие открываются возможности». (Только непонятно, почему В. Федоров считает это «чисто российской спецификой»? Неужели в других странах чиновничья работа привлекает людей чем-то иным, а не «деньгами, престижем и властью»?).
Итак, чиновников все больше, они все дороже, и стать чиновниками жаждет половина молодежи. К чему бы это?
В прошлой статье (см. предыдущий выпуск газеты) мы остановились на подозрениях директора Института социологии РАН Михаила Горшкова относительно формирования в России нового социального класса — класса чиновников. По-мнению М. Горшкова (основанному на социологических исследованиях), интересы этого класса противоречат интересам общества и народа. Действительно ли это так?
Слова «интересы… класса… противоречат интересам общества» явно намекают на Маркса. Однако трудно сказать, какой именно тип «социального класса» имел в виду М. Горшков. Теории классов стали необыкновенно «модными» в социологии и политических науках после «практического успеха» в России марксовой теории классовой борьбы — «хозяева мира», опасаясь революции в своих странах, бросились изучать Маркса и создавать свои теории классов и их взаимодействия. Поэтому определений «классов» нынче почти столько же, сколько социологов.
