Шона взглянула на Уиллоу. Не открывая глаз, та пробормотала что‑то нечленораздельное, и ее дыхание стало медленным и ровным.
Шона с улыбкой встала с узкой кровати, поправила на плече сестры одеяло, потом легла в свою постель и стала перебирать в памяти события у ручья.
Память о поцелуе была такой свежей, словно все произошло мгновение назад. Вкус его мужских губ, прижатых к ее губам, его пальцы в ее волосах, его ладони, сжимавшие ее плечо и ягодицы. Ее собственные руки тоже помнили его… широкие плечи, обтянутые тонким шерстяным сукном сюртука, грудь, твердую, как гранит Северного нагорья, лицо, смягчившееся от ее легкого прикосновения. Вспомнив, как пыталась угрожать ему, если намочит ее, Шона усмехнулась. Откровенно говоря, от этого поцелуя она и вправду промокла.
Он сказал, что забылся. Как и она сама. И лучше этого не было. Она забыла, что была приходской сиротой, принятой на обучение, забыла, что страдала от недостатка красоты и грации, забыла, что была слейтером. Но он разглядел то, что было за этим скрыто, и оценил ее по достоинству.
Шона не хотела останавливаться. Не хотела, чтобы это вообще закончилось. Но если отдастся ему с такой легкостью, то уронит себя в его глазах. А этому она не могла позволить случиться.
Борясь со сном, она подумала, что было глупо пытаться соблазнить мужчину, который, очевидно, хотел соблазнить ее.
Леденящий душу крик вырвал Шону из оков сна. Она вздрогнула и проснулась, не понимая, где находится.
Кричала Уиллоу.
С гулко стучащим сердцем Шона обвела глазами незнакомую комнату, смутно освещенную розовыми нитями восхода. Ее сестра сидела в постели, прижав к глазам кулаки. Шона быстро огляделась в поисках опасности, но в помещении никого не было.
Уиллоу приснился очередной кошмар.
Шона подлетела к кровати сестры и обняла ее сзади за плечи. Это было единственное, что прогоняло страх. Ночной кошмар отступил, и по щекам Уиллоу заструились слезы. Уиллоу наконец затихла. Но теперь Эрик, разбуженный криком, громко плакал в своей колыбели.
Сквозь плач Эрика Шона услышала в коридоре шаги.
У нее оборвалось сердце. Эрик перебудит весь дом.
Она стащила Уиллоу с постели и торопливо вытерла ее мокрое от слез лицо.
— Успокойся, Уилл. Возьми ребенка и угомони его. Да поторопись!
Едва Шона подняла Эрика из колыбели и передала Уиллоу, как дверь распахнулась.
В дверном проеме с зажженным подсвечником в руке стоял Коналл в наспех подвязанном халате.
— Что стряслось?
