— Продать ее можно?
— О-о! В день эту операцию обкрутим. Только вот… Если наличными — многовато будет.
— В «дипломат» уместятся?
— Нет, небольшой чемоданчик нужен. Для долларов.
— А сколько комиссионных возьмут?
— Мой человек надежный, много не берет. Десять процентов.
— Он же и оценивать будет?
— Ну нет, цену назначаю я сам. Однако он тоже знает подлинную стоимость. На том и наш союз с ним держится.
— Какую же цену вы назначите?
Ювелир молчал. Он ждал этого вопроса, готовился к нему и теперь, когда он прозвучал, ответил не сразу. Смолоду связав свою судьбу с золотом и бриллиантами, усвоил правило, которое никогда не нарушал: не лгал и никого не обманывал. Даже в мелочах! И чем крупнее была сделка, тем тщательнее он оценивал, просчитывал. Боялся ошибиться.
Наконец сказал:
— Миллион двести тысяч долларов.
— Так много? А если будут давать меньше?
— Не отдам. Но уверен: он отсчитает названную сумму. Сто тысяч ему отвалится от этой сделки, — какой дурак откажется от таких комиссионных!
— Ну, а вы? Что вы будете иметь от сделки?
— Я себя в этих расчетах не числю. Я за кадром.
— Все понял. Оплата вашего труда за мной. Договорились?
Поехали на канал Грибоедова. У старинного трехэтажного особняка остановились. Геннадий Тимофеевич бережно взял футляр с диадемой…
— Здесь меня ждите. Хоть и час, и два, — ждите. Мастер прошел несколько домов и свернул к подъезду, но в этот момент Костя его окликнул:
— Стойте! Подбежал к нему.
— Не надо! Я передумал.
Сели в машину, Костя повез мастера домой.
— Нет, нет, — качал головой Костя. — Нельзя, не имею права. Не могу допустить, чтобы наше национальное достояние уплыло за границу.
Ювелир, прощаясь с подполковником, говорил:
— Я вас понимаю. Понимаю.
Поблагодарив мастера и оплатив его труды, Костя отвез его домой и устремился за город, к дяде Васе. Здесь он вырыл в трех местах клады, достал сверток из тайника, собрал все, что привез из музея, и поехал в город. Тут он заехал в гараж, взял остальные сокровища и вскоре был дома. В квартире отыскал ключи от дядиного сейфа и заложил туда все ценности. Положил на них лист бумаги со словами:
«Эти ценности изъяты у преступников и принадлежат России.
Подполковник милиции К. Воронин»
Спрятал ключи. И облегченно, с радостью и охватившим его воодушевлением вздохнул. Он теперь свободен, он чист перед людьми и совестью.
Прилег на диван и скоро уснул.
Серебристый «форд» катил по Приморскому шоссе из Репино, где Анна, как обычно, покупала продукты. Накрапывал мелкий, почти невидимый дождь, и тучи, плывшие от Кронштадта, словно бы валились с неба, грозя поглотить и берег Финского залива, бежавший с правой стороны, и по-ночному чернеющий массив леса, плывущий куда-то в сторону по левую руку. Начало сентября выпало сырым и пасмурным, осень хотя еще и хранила тепло жаркого лета, но датские проливы уж посылали на берега Невы первые вестники осенней непогоды.
