– У вас прекрасный аппетит. Это делает честь моему дому.
– Это и для меня честь, поверьте мне.
Аньес заметила веселую искорку в его глазах. Вдруг улыбка слетела с губ графа. Он машинально поднял руку, как бы призывая к молчанию. Слегка наклонив голову в сторону низкой двери, он прислушался.
Аньес чуть не поперхнулась. Клеман.
Артюс д'Отон встал и неслышно, словно кошка, направился к двери. Что ей оставалось делать? Закричать, сделать вид, что на нее напал кашель? Громко и отчетливо крикнуть: «Что происходит, мсье?», – чтобы предупредить ребенка? Нет. Граф сразу же догадается о ее хитрости, и она испортит все то хорошее, что было до сих пор.
Граф резко распахнул дверь. Клеман ввалился в комнату, как мешок с отрубями. Безжалостная рука поставила его на ноги, схватив за ухо:
– Что ты здесь делаешь? Ты шпионишь?
– Нет, мессир, нет.
Клеман, объятый паникой, посмотрел на Аньес. Артюс мог избить его до полусмерти, если бы захотел. Увиливать было невозможно. Дама де Суарси лихорадочно размышляла.
– Клеман… Подойди ко мне, мой сладкий.
– Это один из ваших людей?
– Лучший из них. Мой страж. Он следил за вами, дабы убедиться, что его даме не грозит никакая опасность.
– Он слишком мал, чтобы быть грозным стражем.
– Разумеется, но он полон отваги.
– А чтобы ты сделал, мальчик мой, если бы я проявил дурные намерения в отношении твоей дамы?
Клеман вынул разделочный нож, который он всегда носил с собой, и ответил серьезным тоном:
– Я бы вас убил, мсье.
Граф захохотал. Между двумя приступами громкого смеха он все же сумел сказать:
– Знаешь ли ты, молодой человек, что я считаю тебя способным на это? Ложись спать. Ничего с твоей дамой не случится, слово чести.
Клеман посмотрел на Аньес. Та слегка кивнула головой, и мальчик исчез, словно по мановению волшебной палочки.
– Вы рождаете прекрасные порывы, мадам.
– Он еще ребенок.
– Который проткнул бы меня ножом, если бы в этом возникла необходимость, я в этом уверен.
В этот момент в комнату вошла Мабиль. Ее глаза блестели от любопытства.
– Тысяча извинений… Мне показалось, что вам нужна помощь, мадам.
– В самом деле… Мы ждем третьей перемены, – сухо ответила ей Аньес.
Мабиль опустила глаза, но все же недостаточно быстро, чтобы дама де Суарси не заметила в них ядовитую ненависть.
Вскоре на столе появилось блюдо с закуской, состоящей из слоеных пирожков с фруктами и орехами. Мабиль придала своему лицу более любезное выражение. Однако Аньес была просто обязана избавиться от этой девицы и покончить с тем маскарадом, который та разыгрывала в течение нескольких месяцев. И подобная перспектива вызывала у нее сильное беспокойство. До сих пор Аньес удавалось манипулировать Эдом, притворяясь, будто она обожает сводного брата и доверяет ему. Инцидент с голубем больше не позволял прибегать к этой тактике, которая, несмотря на всю свою неискренность, была тем не менее эффективной на протяжении многих лет. Скрытая война, которую она вела со сводным братом, неминуемо должна была стать открытой, а у Аньес не было оружия, чтобы противостоять врагу. Она наверняка потерпит поражение, поскольку поспешила, необдуманно приказав, чтобы именно ей отдали мертвого голубя, несшего послание. Если бы она поступила иначе, она могла бы еще некоторое время притворяться, будто не знает о подлинных планах Эда. Чудесный приезд графа д'Отона, получившего удовольствие от этого вечера, только усиливал досаду дамы де Суарси. Если бы у нее было больше времени, он мог бы стать ее надежным союзником. Но она все испортила, неожиданно рассердившись на Мабиль. Аньес постаралась избавиться от тревожных мыслей. Под конец ужина подали густой крем из пьяных вишен на вафлях.
