С этими словами старый скальд поднялся и ушел. Он всегда уходил после серьезного разговора, ибо хотел дать мне возможность побыть в одиночестве и хорошенько обдумать услышанное. Но сейчас даже эта история про отца не могла успокоить моего нетерпения, тем более что не так давно я услышал другую историю возникновения его прозвища — историю о том, как он парализовал своих врагов одним взглядом, а потом связал их шеи веревкой рабов.
Это был образ воина, скорее, бешеного, чем терпеливого, который тогда устраивал меня больше, особенно в день моей жажды первого боя и славы. Ведь для чего, как не для этого, мы живем? Умереть в славной битве и наслаждаться вечным празднеством в Валгалле рядом с Одином, воюя днем и торжествуя победу ночью.
Я побыстрее доел овсянку, проглотил кусок сыра и отправился к собравшимся уже воинам. Однако история Браги продолжала неотвязно звучать у меня в ушах: в конце концов, именно он был моим первым учителем, человеком, познакомившим меня с рунами, научившим меня алфавиту и рассказывавшим легенды родины моего отца. Но учиться терпению я все-таки предпочитал в поисках ярости и мести.
Я пробежал по лагерю, ища отца, и вышел на берег, где качались суда. Морской Волк был там и о чем-то спорил с Хагартом, который тоже принял участие в нашем завоевательном походе.
Оба горячились, рука Волка лежала уже на рукояти меча. Я остановился в отдалении, оставаясь невидимым, но слыша долетавшие до меня обрывки разговора. Я до сих пор помню этот момент, который произвел на меня сильнейшее впечатление. Я был очарован отцом. Холодный осенний ветер шевелил его волосы, и борода двигалась в такт словам, которыми он защищал свое мнение перед другим могущественным ярлом. Как я любил отца, как желал походить на него, обладать его мужеством, его силой!
Хагарт был в бешенстве. Две недели назад три корабля, построенные вестфолдвикингами[5], вошли в порт Кайта, нашей деревни на северо-восточном побережье земли скоттов, которую римляне называли ранее Каледонией. Они принесли весть о том, что Айвар Бесхребетный собирает людей со всех поселений, чтобы создать самую могущественную из когда-либо существовавших армию викингов и завоевать страну восточных англов. Айвар хотел отомстить за смерть своего отца Рагнара и призывал всех воинов от Скании до Йорундфьорда присоединиться к нему. Но если Айвар мечтал о мести, то остальных больше привлекала дань — плата, которую датские викинги взимали за заключение мира. В землях саксов нас ждало множество серебра, и когда вестфолды прибыли к нам с такой новостью, отец, привлеченный, впрочем, больше приключениями, чем серебром, немедленно приготовил свой корабль, набрал команду и пустился в открытое море.
