Пианист и Бэрри кивнули; Бэрри казался растерянным, обиженным, готовым заплакать. Но Доктор не стал его утешать и вернулся к столу.
Пианист снова заиграл первую мелодию. Бэрри начал петь. Он делал это лучше, мягче, более раскованно, чем прежде. Однако он произносил слова без своей обычной раскованности.
— Стоп, малыш! — перебил его Доктор. — Что за манера петь? Пусть песня льется! Не напрягайся!
— Но он сказал…
— Кто? Кто сказал? — спросил Доктор.
— Милт.
— Милт? Это его рекомендация? Ну и преподаватель! Я поговорю с ним утром. А сейчас пой непринужденно, легко. Пусть песня льется, малыш.
Бэрри кивнул, сделал знак пианисту, который снова начал играть. На этот раз, когда певец шагнул к микрофону и сжал руками стойку, Доктор не стал возражать. Этот жест показался естественным, изящным, не придуманным режиссером. Поняв это, Доктор откинулся на спинку стула и стал слушать. Фальшивая фразировка исчезла. Бэрри держался без напряжения. Скованность исчезла. Теплота начала возвращаться. Он даже добавил несколько новых «баббабу».
Доктор позволил ему спеть все песни, не прерывая выступление аплодисментами. Потом Коун встал и захлопал в ладоши. Поднялся на сцену к Бэрри, который стоял спиной к залу. Повернул юношу и обнаружил, что певец плачет — то ли от страха, то ли от облегчения, то ли от усталости.
Доктор стер рукой слезы со щек Бэрри и сказал:
— Отныне, если кто-то попросит тебя сделать то, что является для тебя неестественным, не делай этого. Если будут настаивать, обратись ко мне. Ты обладаешь хорошими инстинктами. Будь верен им. Мы переделаем эти аранжировки. Вернемся к твоей собственной манере исполнения. Завтра вечером посмотрим, что у нас получится.
Бэрри кивнул.
— А теперь иди и переоденься, — сказал Доктор.
Когда юноша направился в гардеробную, Доктор крикнул ему:
— Сегодня вечером надень смокинг. А там посмотрим. И не пей! Слышишь?
Бэрри кивнул в полутьме и удалился в гардеробную. Доктор повернулся к пианисту.
— Пусть сопровождение будет простым, ясным. Дайте Бэрри свободу, в которой он нуждается. Мы увидим, стоит ли переделывать ради него аранжировки.
Вечером выступление прошло лучше. Не великолепно, но лучше. Бэрри держался более раскованно. Женщины слушали его с большим вниманием. Вежливые аплодисменты сменились восторженными. Бэрри заставили спеть на «бис» две песни. Он покинул сцену под громкие рукоплескания. Доктор предпочел бы услышать шквал аплодисментов, но все же сегодня успех Бэрри был большим, чем вчера.
