— О чем он?
— Будете дружить? — говорит Костя-Сэм.
— Сказали — будем.
— А ты не хулиган? — Это спросил Вадик Коняхин, которого дома укутывали шарфом до самого носа, отпуская гулять, и строго наказывали не водиться с хулиганами.
— Нет. Но я черный.
Кто-то вслух удивился:
— Что тут особенного? Какой он чудной!
— Я не чудной. Все белые ребята меня бьют за то, что я черный.
— Врешь! Он врет! — закричали пионеры двадцать первого отряда.
Они чуть не поссорились с Сэмом, едва подружившись. Но в четырехугольнике света появилась новая фигура — толстая женщина с добрым, грустным лицом. Костя свел на бумагу портрет тетушки Хлои из «Хижины дяди Тома». Тетушка Хлоя вполне подходила к роли матери Сэма.
— У нас с Сэмом беда! — сказала Клэ, уронив на передник черные руки. — Отца Сэма послали на фронт, а меня прогнали с работы…
В это время выплыло белое облако лент, кружев, оборок. Над облаком возвышалась голова, подобная тыкве, и торчал длинный нос.
— Чучело! — баском сказал Шура Акимов.
Чучело наступало на негритянку, угрожало, теснило.
Куда девалось смущение Кости? Он перевоплощался, менял интонации, его щеки пылали, глаза горели огнем. Впрочем, в темноте ничего не было видно, слышен был только голос, и сейчас он скрипел, дребезжал, тренькал, словно разбитые клавиши:
— Негритянка! Ты спалила мне юбку. Вон с работы! Ты умрешь теперь с голоду вместе с мальчишкой!
Ух! Что тут поднялось в пионерской комнате!
— Крыса! — вопил чей-то голос.
— Крыса! — пищал в негодовании Вадик.
— Крыса! Крыса!
Ребята орали до тех пор, пока мистрис Эвенсон не убралась восвояси.
Ослепительной, белозубой улыбкой с экрана улыбался негр, дядя Джо. Вот сразу видно — человек.
Ребята успокоились, даже похлопали в ладоши. Они полюбили эту компанию — Джо, Клэ и Сэма. Война, фронт, сражение! Джо — молодчина, герой.
Эпидиоскоп в пучке света выбрасывал на стену одно за другим всё новые отражения. История развивалась, она близилась неотвратимо к концу. Тишина пионерской комнаты стала вдруг тяжела Косте: казалось, его оставили одного, а рядом — жестокая, немыслимая судьба человека.
Он сказал почти шопотом:
— И Джо потащили на виселицу…
— Не надо! — раздался крик в темноте.
И что-то словно взорвалось:
— Не надо! Не надо!
Это было восстание. Пионеры двадцать первого отряда поднялись на защиту Сэма и Джо. Они не хотели дальше смотреть. Они повскакали с мест, кулаки их стучали по столу, как пулеметная очередь.
Костя включил свет — вокруг возбужденные, гневные лица. Вадик размазывал по щекам чернила и слезы.
