В это время и отец Сэма, негр Джо, был отправлен на фронт.
Каким красавцем стал он в военной форме! Как весело он смеялся, открывая белые, словно снег на вершине горы, блестящие зубы!
— Сдается мне, женка, — сказал, прощаясь, отец, — кое-что изменится к лучшему для нас после войны. Если страна призывает черного человека в солдаты, значит она и ему немножко сродни.
А мать ответила только:
— Смотри, чтоб тебя не убили, Джо!
Когда отец уехал, она села на плетеный стул и повторила:
— Смотри, чтоб тебя не убили, Джо!
Но она не плакала, нет. Мать не заплакала даже в тот день, когда ее прогнали из дома мистера Эвенсона, где она работала поденщицей.
Стряслось несчастье: бедная ма подпалила утюгом кружевную юбку мисс Эвенсон.
Раньше не могло случиться такого, но теперь у нее появилась привычка задумываться, и вот испорчена красивая юбка!
После этого им пришлось туго. Мать всюду искала работу. Ей смеялись в лицо:
— Это та самая глупая негритянка, которая ничего не умеет сделать как следует? Ступай, ленивица! — и закрывали дверь.
И вот однажды в сводке по радио сообщили о том, что негритянское соединение отличилось в борьбе за один укрепленный пункт в Африке. Негр Джо был в этом соединении. Весь негритянский поселок Хантсвелла узнал о храбрости Джо.
Сэм визжал от восторга, как поросенок.
А бедную ма вдруг затрясла лихорадка, у нее стучали зубы, и она ничего не могла говорить.
Вскоре ее снова взяли к Эвенсонам.
Мистрис Эвенсон, такая важная дама, всем сообщала:
— Я хочу оказать поддержку жене солдата.
В действительности же Клэ получила работу оттого, что никто не умел, как она, разглаживать оборки и складочки и угодить хозяйке.
А Сэм ждал и ждал. Он подходил к стене, где на желтой ленте висело банджо, и, трогая струны, вспоминал песню отца.
И вот война кончилась. Приехал отец. На куртке у него был орден. Ребята со всего поселка бежали за Джо, и все мужчины и женщины вышли из домов.
Отец вернулся в горячий полдень. Зрели яблоки и персики в садах, розы на клумбах свернули от зноя лепестки, жирный индюк стоял возле дома и, как очумелый, глотал раскаленный воздух.
— Э, — заметил отец, — значит, вы перебивались кое-как без меня, если старый индюк уцелел.
— Да, перебивались понемногу, — беспечно ответила мать.
С приездом отца она снова стала беспечной.
Она не призналась в том, что это соседский индюк. Она не призналась и в том, что нет больше в доме красивых цыновок, ситцевых занавесок над кроватью и многого другого из утвари. В черные дни все уплыло из дома.
