.
Обратим внимание, что манипуляция в данном случае обходится без лжи. Просто из потока сообщений где есть всё — выбирается только то, что надо. Остальное замалчивается. Например, нерусские фамилии «русских фашистов» можно просто не называть — иначе снижается доверие к манипуляции.
И правила этой игры принимают все ее участники. В том числе и российские чиновники (чего не делают чиновники ни одной из прочих стран, где существует неофашизм). Например, российские госчиновники, в том числе сотрудники милиции и прокуратуры, сразу же, в соответствии с выделенным правилом, принимают версию об участии «русского фашизма» там, где это только возможно.
Повторюсь, этого не делают в других странах, где тоже существует свобода слова. Там не акцентируют внимание публики на проявлениях неофашизма и неонацизма, и уж точно — не раздувают их и не смакуют. К тому есть весомая мотивация: нужно сообщать обо всем, но нельзя провоцировать, без нужды будоражить общественное мнение, или, в соответствии с расхожей метафорой, нельзя при малейшем подозрении кричать «пожар!» в переполненном кинотеатре.
На Украине, чтобы любое неонацистское преступление представить как «обыкновенное хулиганство», лезут из кожи вон и власть имеющие — чиновники и депутаты, и власть обслуживающие — журналисты официозных каналов>{23}. И это, наверное, более оправданная позиция, чем нагнетание страстей. Чем вовсю занимаются их российские коллеги.
Зачем? Причин несколько. В комплексе их можно объединить так: в России и власть, и чиновники приняли западный дискурс (и соответствующий ему модус операнди), согласно которому Россия — изначально ксенофобская страна, и иностранцев в ней не могут убивать из корысти, ревности или по иным мотивам, а только из чувства ксенофобии. Это — главное.
Но к главному приплетаются еще множество мотиваций. К примеру, каждый депутат знает, что и как нужно сказать, чтобы это осталось в эфире, каждый журналист знает, какой сюжет понравится его редактору. А современная «свободная пресса» такова, что журналист давно не пишет и не снимает для публики — только для своего редактора или владельца телеканала. Ему, родимому, нужно понравиться, и тогда ты сумеешь раскрутиться, и зрительская слава придет сама собой, никуда этот зритель не денется, если будет каждый день видеть твое лицо, а это ведь возможно только в одном случае — если редактор (хозяин) будет выпускать тебя в эфир.
Еще раз подчеркну, я пишу «русский фашизм» в кавычках не потому, что отрицаю его существование, но потому, что это словосочетание уже стало своего рода термином, торговой маркой. Не удивлюсь, если борьба за существование — то есть за гранты Сороса и ему подобных — в среде «профессиональных антифашистов» дойдет до того, что кто-то из них официально зарегистрирует авторские права на термин.
