Так начались счастливейшие дни в ее жизни. Она обследовала все брошенные дома и поняла, что живет здесь совершенно одна. Только запасы консервов, которые она нашла в домике в подполе (их она очень экономила), говорили о том, что сюда кто-то приезжает. Причем кто-то из военных, – камуфляжные старые куртки и теплые брюки очень ей пригодились. В другом из пустующих домов она обнаружила несколько книг, архитектурные чертежи и планы местности. На чердаке этого дома среди рваных корзин, истлевших седел и хомутов она нашла свернутые в рулон холсты: пейзажи с холмами и портрет знатной дамы с ожерельем. Портрет произвел на нее неизгладимое впечатление натуралистическим изображением золотых цепей и синего камня.
«Вот бы такие сверканцы раздобыть, на всю жизнь хватит!» – думала беглянка, чихая от пыли.
Однажды Анфиска блуждала по лесу. Переходя большую лужу и осторожно нащупывая дно, она испытала чувство животного страха. По воде прошла рябь, распался световой узор, неожиданный порыв ветра ударил по деревьям, лучи солнца на мгновение резанули сквозь еще голые качнувшиеся ветки, будто из потревоженной глубины канавы вырвались наружу неведомые силы, и все опять замерло. В тронутых ветром кустах обозначилось шевеление, шуршание, словно чье-то невидимое присутствие. Со страхом беглянка тронулась дальше в лес, который начал заметно темнеть.
Это состояние очень ее озадачило. Она испытывала чувство тревоги, когда ей реально грозила опасность, но до такого панического состояния еще не доходила ни разу. Тогда в первый раз у нее зародилась мысль о странности этого места, ненормальности. Она не представляла, куда привез ее вагон – на запад или на восток, на север или на юг. Где она вообще…
Укрепилась Анфиска в мысли о необычности этих мест, когда однажды под вечер почувствовала себя совершенно пьяной. Именно пьяной. Ей показалось, что в здании на противоположном высоком берегу горит свет. К ночи ее начало тошнить и случилась такая головная боль, что бедняга долго лежала без движения, тупо уставившись на небо и боясь пошевелиться, потому как, если она пошевелится, голова ее развалится на куски. Тошнота не отпускала еще долго, на пару с наступившей нешуточной депрессией. В голове мелькал только один кадр: открывается дверь, и входят полицейские, открывается дверь, и входят полицейские… открывается дверь…
Фиска, как звала ее бабушка в детстве, была женщиной практичной и, используя все, что ей попадалось под руку, выживала в этом странном месте. Она выбрала себе самый отдаленный и самый ветхий дом. Перетащила туда часть припасов, обнаруженных ранее, предполагая, что люди могут не помнить, что они оставляли здесь с осени, а с другой стороны, чтобы что-то все же осталось на месте. Долгими вечерами она сидела у окошка, думая о том, как ей быть дальше, как отсюда выбираться и что делать, смотря на противоположный высокий берег, где находился дом, видимо, господский. А после того, как она нашла портрет, ее охватило желание исследовать этот дом, вдруг там и клад какой есть?! Она понимала, что это беспочвенные мечты, но от нечего делать они стали ее путеводной звездой.
