Карет стало куда больше, чем на проселке. Движение то и дело останавливалось, и тогда возницы принимались ерзать в своих креслах, озверело вращать глазами и окуривать друг друга клубами голубоватого смердящего дыма.
Повозка с пленниками, пропетляв немного меж кошмарных башен, остановилась, наконец, у входа в серый трехэтажный дом, похожий на каменный ящик для инструментов. Двери открылись, и стражники вывели эльфов на свежий воздух, на площадку перед дверьми. Малолетнего Гиллигилла никто взять на руки не решился, и Олло пришлось вытягивать беснующегося орка за ногу. Держа младенца в вытянутых руках, так, чтобы клацающие зубы находились на безопасном расстоянии от жизненно важных органов, эльф затравленно огляделся.
Подошел Прохоров.
– Приехали, - сумрачно проговорил капитан. - До выяснения посидите в обезьяннике. Пацана придется с собой подержать, - жестко добавил он. - У нас не детский сад.
Олло не знал, что такое "детский сад", зато прекрасно понял слово "обезьянник". Воображение живо нарисовало толпу бабуинов, разрывающих арестантов огромными желтыми клыками. Эльф с воплем бросился к капитану.
– Почтенный Прохоров, за что такая гибель?! Мы не лазутчики, не воры, мы такие же стражи, как и вы и попали сюда случайно, без всякого умысла! За что же нас к обезьянам, господин Прохоров?
Олло ухватил капитана за локоть и этим мгновенно воспользовался Гиллигилл. Кровожадно угукнув, он с хрустом запустил зубы в правое плечо толстячка. Прохоров охнул, дернулся, но не тут-то было: орк не отпускал.
– Кусают! - завопил капитан.
Поднялся переполох. Ухватив младенца за бока, Олло принялся его трясти, пытаясь оторвать от жертвы.
– Отпусти, дура, он меня порвет! - завопил капитан и задрыгал ногой.
Эльф перехватил орка за пятки, Прохоров принялся дергать Гиллигилла за нос. Но младенец лишь крепче стиснул зубы. Из глаз капитана покатились крупные слезы.
Собралась толпа. Окна каменного ящика облепили его обитатели. Они размахивали руками и наперебой что-то кричали, но слов было не разобрать.
Вокруг поля битвы бестолково метались шестеро подчиненных Прохорова. Вдруг один из них - юный веснушчатый сержант - юркнул за железную дверь "ящика", и тут же появился снова с пожарным рукавом на плече. Глаза у парня вытаращились от ужаса, он без устали совершал крестные знаменья. Подтащив тугой от напора брандспойт насколько возможно, сержантик с криком "Сгинь, падла! Изыди!" рванул рычаг, открывающий воду.
