— В этом убедился весь мир! — искренне согласился с Мизелем Хельман.
— О, мир еще во многом убедится. Мы этому миру еще докажем, что «против демократа — лучше нет солдата!». Кто это сказал?
— Гризгейм.
— О черт! Кто он такой?
— Немец.
— Тогда правильно. В этих словах истинно немецкий дух!
Мизель взял флажок и перенес его с маленькой точки «Н. Петергоф» на крупный квадрат «Петербург».
— Так будет точнее, — сказал он. — Петербург можно считать немецким городом, да и название подходит. Впрочем, мы можем назвать его Гитлербургом или Адольфштадтом… Дело в том, Ганс, что, если мы и не будем штурмовать город, он падет, как перезревшее яблоко с яблони! В Петербурге мы подожгли крупнейшие бадаевские склады, город остался без продовольствия. Почти четыре миллиона человек отрезаны от внешнего мира! Сколько они могут держаться без еды? Пять дней? Неделю?
Хельман улыбнулся.
— А я без еды и дня не проживу, — сказал он. — Половина второго, Гельмут. Я могу угостить тебя хорошим обедом. Есть бутылка твоего любимого «Наполеона», мне прислал один друг.
— О нет, Ганс! Я к тебе на двадцать минут: друга нельзя не навестить! Я тороплюсь на станцию Низовую. Нужно еще побывать у Коха. По делам службы. И проехать засветло твои «замечательные» пришелонские места!
— Огнев тогда не попался?
— Попадется. Но пока еще жив. Помнишь, я тебе говорил, что мы захватили раненого, похожего на Огнева? Когда я вернулся от тебя, он был еще жив. Мои парни умеют допрашивать! «Ах, ты молчишь?» Отрезали язык. «Ах, ты не хочешь нас слышать?» Прокололи барабанные перепонки. «Ах, ты не хочешь нас видеть?» Выкололи глаза. А потом повесили головой вниз. Но это был не Огнев, черт возьми!.. Большевистские фанатики и дикари!
— Я с подобными людьми сталкиваюсь ежедневно, — заметил Хельман.
— Все до падения Москвы, до падения Москвы! — повторил свои любимые слова Мизель.
— Может быть, выкроишь из своего бюджета времени шестьдесят минут, чтобы доставить удовольствие старому и верному другу? — спросил Хельман.
Мизель снял с оленьих рогов реглан, набросил его на плечи.
— На обратном пути, Ганс. «Наполеон» не скиснет, а закуски я вожу с собой. — Он надел реглан, затянулся ремнем. — Есть вещи, о которых я никогда не скажу и лучшему другу. Подробности и детали. О методах. Но отвлеченная информация не представляет тайны. Сегодня ночью линию фронта пересек легкий транспортный самолет русских. Вскоре он вернулся через линию фронта обратно. Мы прикинули скорость, курс и приблизительно определили, где он сбросил свой груз. Двумя днями раньше мой агент сообщил, что русские готовятся забросить в наш тыл двух лазутчиков. Их цель — проникнуть на станцию Низовую. Моя цель — изловить их!
