– Так, может, надо с их руководителем поговорить?
– Матушка‑настоятельница как услышала про эти непотребства, сама по осени в коммуну ездила. Да только ничего не вышло у нее. Руководитель коммуны с порога ей заявил, что он атеист, не верит ни в Бога, ни в дьявола, – сестра Матрена испуганно перекрестилась, – а верит только в какую‑то методику. Единственное – пообещал придержать своих воспитанников, чтобы местным жителям не досаждали. Ну, вот мы и на месте! – сказала она без всякого перехода и нажала на педаль тормоза.
«Уазик» кашлянул и замер у покосившихся деревянных ворот. Настя выбралась из машины, заглянула в приоткрытую створку.
Подворье было совсем маленьким. Бревенчатая изба с резными, выкрашенными в зеленый цвет ставнями. Сарай, размерами не меньшими, а то и большими, чем изба. Аккуратная поленница дров под деревянным навесом. Чисто выметенный земляной двор. Мохнатый черный пес, отреагировавший на появление чужаков лишь ленивым взмахом хвоста. С десяток полусонных кур. Все это хозяйство огорожено почерневшим от времени дощатым забором.
Пока Настя рассматривала подворье, на крыльцо вышла невысокая пожилая монахиня. Завидев вновь прибывших, она радостно всплеснула руками, семенящей походкой приблизилась к воротам, распахнула их настежь, сказала неожиданно низким для ее тщедушной комплекции голосом:
– Сестра Матрена, а мы и не чаяли! Матушка‑настоятельница говорила, чтобы до середины лета гостей не ждали, а тут радость‑то какая!
– Доброго здоровьечка, сестра София, – Матрена почтительно поклонилась. – А я вот по велению матушки Анисии паломницу привезла.
– Паломницу?! – монахиня с интересом посмотрела на Настю.
– Здравствуйте, – следуя примеру сестры Матрены, Настя тоже поклонилась.
– И тебе доброго здравия. Как звать‑то тебя?
– Анастасия.
– Анастасия, значит, – сестра София задумчиво покачала головой. – А к нам, выходит, паломницей?
Настя кивнула.
– А остальные сестры где? Где матушка Василиса? – деликатно кашлянув, поинтересовалась Матрена.
– Сестра Агния в доме. Нездоровится ей в последнее время, совсем слабая стала, не ест ничего, – монахиня вздохнула, чуток помолчала, а потом сказала: – Да что это мы во дворе стоим? Вы, небось, устали с дороги? Так у меня и обед уже готов: щи и перловая каша.
– Да и мы не с пустыми руками, – улыбнулась сестра Матрена. – Настасья, помоги‑ка мне гостинцы выгрузить. Вам тут кое‑что матушка Анисия с оказией передала и кланяться велела. А еще керосину, как вы и просили, – она вытащила из‑под сиденья пластиковую канистру.
