- Ну что? - не оборачиваясь, поинтересовалась девушка.
- Спит, - хриплым голосом сказал он.
Словно в насмешку над этими словами, вновь раздался тяжёлый стон и на этот раз более длительный и громкий. Ольга повернулась и взглянула на Ариэля.
- Ты что такой бледный? - Заволновалась она. - Что-нибудь с Димой?
- У него глаза открыты, - послышалось в оправдание.
- Ну и что, многие спят с открытыми глазами, чего тут такого на столько жуткого, что можно побледнеть?
- У него глаза очень широко открыты, чуть ли из орбит не вылезают.
- И это всё, что тебя напугало? - Усмехнулась Ольга. - Трусишка зайка серенький.
- Нет, когда я входил, я точно видел, что глаза у него красновато-белые. Ни зрачков, вообще ничего, одни белки. Тогда я подошёл ближе, чтобы убедиться, что мне это не померещилось. И вот когда я убедился, глаза начали темнеть, посерели и почернели полностью. Меня мороз до костей продрал, пока я смотрел в них, как в два бездонных колодца. У него как будто совсем глаз нет, только две дырки в голове, как пещеры, и куда они ведут, я даже представить себе не могу. Да и не хочу представлять. Смерть на меня из его глаз смотрела, вот.
- Ты ж сам говорил, что он бессмертный, по твоим словам у смерти нет над ним власти. Чего же ты испугался?
- Над ним то может и нет, а вот надо мной уж точно есть.
Чайник, наконец, закипел. Стон повторился, менее продолжительный, но после сказанного и увиденного Ариэлем более зловещий. Ольга выключила газ и посмотрела на белую испуганную физиономию маленького мальчика.
- Завари кофе, - распорядилась она, отходя от плиты и снимая фартук.
- А ты куда? - Нахмурился парень. Отпускать подругу и оставаться одному ему явно не хотелось.
- На смерть посмотрю, - бросила девушка, с осуждающей усмешкой на лице выходя из кухни.
- Учителя разбудить, - добавила она, увидев, что Ариэль собирается убедить её остаться.
Ариэль насыпал растворимый кофе в чашки, добавил сахара на свой вкус и разлил кипяток. Предчувствие чего-то ужасного не покидало его ни на секунду. Он пытался гнать от себя мрачные мысли, но на смену им приходили ещё более страшные. Из комнаты учителя не доносилось ни звука. Он прислушался, перестав болтать чайной ложечкой в чашке. Наступила полная тишина. Стук сердца барабанной дробью отзывался в ушах.
- Оля, - тихо позвал он. Произнесённое вслух имя подруги, отражаясь от стен кухни и коридора, залетело в комнату Дмитрия и там пропало, словно не в жилое помещение попало, а в вакуум.
