Мы бросили взгляды в ту сторону, куда показывала рука наставника. В тот момент мы находились возле трамвайной остановки неподалёку от метро. Среди толпы собравшейся там, в ожидании транспорта стоял молодой человек, и, ёжась, попивал водку из железной банки. На вид он был стопроцентный бухарь, бедный, смурной, никакой одним словом. Я не понял, зачем Решетов нам на него указал. Таких «красавцев» у нас как говориться в ассортименте. Хошь с сизыми носами, хошь с серо-зелёными, хошь в крапинку.
— Видите? — продолжал тем временем наш главный свою мысль. — С утра уже заправляется. Счастливый человек. А нам нельзя. Мы как каторжане…
Я повернул голову и внимательно посмотрел на Решетова. Вид у него в ту минуту оказался мечтательным, разочарованным и довольно-таки завистливым.
«Он чего, завидует алкашу?!» — пронеслась вихрем мысль у меня в голове.
Да, признаться, тогда я не понял, о чём говорил он нам. Вернее о чём хотел сказать. Много позже я всё же дотумкал. Наш тогдашний наставник вовсе не имел в виду пьянство, он глаголил о совершенно ином. И был прав. Потому что работа на трамвае это не работа. Это образ жизни. Довольно — таки паршивый я вам сообщу. Подобно прочим работам этого толка.
Уже почти перед тем, как нам предстояло расстаться, Решетов объяснил, почему он не работает на линии, а вынужден заниматься наставнической деятельностью. Между прочим, самой неблагодарной из всех и самой нервной. В дальнейшем я встречал немало других наставников и все они выражали своё неудовольствие тем, что их заставило начальство стажировать очередного ученика.
— К концу дня, — откровенничал Решетов, — очень болит вот тут…
Он потянулся рукой к спине и, морщась в довершение к озвученному, начал потирать себе шею.
— Сидим — то без движения. Наклонённые. Только этим контроллером щёлкаем. Дворником и то работать лучше. На свежем воздухе. В движении. Ответственности никакой. А что вы думаете? Если бы я мог работать на линии, неужели я бы взялся за наставничество? Но я упал с кресла… водительского… и сильно повредил себе спину. С тех пор она у меня болит, и работать целую смену стало для меня пыткой.
Что из себя представляют водительские кресла я подробно опишу вам чуть позже. Это сказка. Как и многое другое на трамвае. А пока продолжу повествование.
Таким образом, я думаю вы уже нарисовали приблизительную картину того как происходило наше обучение трамвайному ремеслу в Октябрьском депо города Москвы. Написать об этом я мог бы ещё целый том. Особенно о разговорах Решетова о заговорах и о том, как всё плохо в нашем «рефесере». Но делать этого не стану. Во-первых, я уважаю читателей (пусть у меня их и немного), и берегу их время и нервы. И хочу лишь заострить внимание на самых важных с моей точки зрения вещах. Иначе классики русской литературы ещё долго будут ворочаться в своих гробах завидуя объёму моей писанины. А поскольку никаких писательских амбиций у меня нет, это будет совершенно неправильно. Кстати о гробах. В будущем мне довелось увидеть несколько случаев наезда на пешехода трамваем и столкновения с автомобилями, но первую аварию с участием электрического транспорта я увидел именно на учебной езде в Октябрьском депо. Дело выглядело весьма прозаически. На одном из перекрёстков трамвай столкнулся с «Волгой». Водитель «Волги» был в крови, но живёхонек, сволочь. А чуть дальше кто-то сбил женщину. Вот по этому поводу Решетов сильно расстроился.
