Аристократ подхватил Карамель под руку, потянул носом и небрежно заметил на прощанье:
– Дуже коштовный у пана парфум. Мабуть, "Красная Москва"?
– Это "Русский лес", – грустно ответил Левша проницательному дегустатору парфумов.
– Мне еще нравится все то, что принадлежит другим. Значит, не все потеряно, – тихо прошептал Левша, провожая долгим завистливым взглядом исчезающую в толпе княжескую чету. Он и сам бы не отказался измерить глубину Cтефанового счастья, которое шляхтичу дарила княгиня Карамель. Но только геометрическим путем. Даже, несмотря на то, что у него на сладкое была аллергия.
"Может быть, ты все делаешь правильно, неугомонный очкарик", – опять подумалось Левше. Ему такое "счастье" уже не угрожало. Он давно заметил, что в его сторону с интересом посматривают только представительницы бальзаковского периода. Возраст не тот, не романтик. А самое главное, не богат. Но он, ни о чем не жалел. Даже о золотых часах с боем, которые, проигравшись в карты, заложил своему старому приятелю и не смог вовремя выкупить. "Не дай мне, Господь, ни богатства, ни бедности, – подумал он, – потому что, если я стану богат, то могу возгордиться и сказать: "Кто Господь?". А если обеднею, то начну воровать и вспоминать имя Господа всуе".
Но, после этой встречи в душу все чаще и чаще черной крысой закрадывалось сомнение, а вместе с ним и злодейка зависть. Левше нелегко было признаться самому себе, что он, все-таки. завидовал этому замухрышке и неудачнику Стефу. Прежде всего, завидовал его таланту художника. Во – вторых, испытывал чувство щемящей зависти к его безусловному аристократизму. А самое главное, не мог простить Штефану Радзивиллу его молодости, неистребимого оптимизма и всепобеждающего тяготенья к женской красоте, которые у него самого, к глубокому сожаленью, давно шло на убыль, и бесследно исчезало, как звук.
Спустя год до Левши дошли слухи, что тонкого ценителя женской красоты Стефана Радзивилла застрелили кавказские торговцы наркотиками с Черемушкинского рынка. Он с непростительной халатностью отнесся к предложению Левши перевезти в Москву сахарную центрифугу и поставить Альбину на реализацию. Видимо, подозревал, что где-то на вернисаже найдутся покупатели, у которых денег гораздо больше, чем у него и нет аллергии на сладкое. И, вместе с сахарной ватой могут перекупить и самую княгиню Карамель. Неугомонный Стеф все-таки поехал в Таджикистан за ядами, где был в своем репертуаре. На ходу переключившись, он привез в Москву партию афганского героина, но не смог дать ему лад.
