Тут Ирина Генриховна издала какой-то гортанный крик и вскочила, роняя табурет.
Военные действия Турецкому надоели. Он вспомнил, что существует классический рецепт покончить с проигранной войной. Надо объявить ее выигранной и быстренько вывести свои войска.
— Брэк, — сказал Турецкий, вставая между женой и дочерью. — Хватит воевать. — Он увел дочь назад в комнату и запер дверь — теперь уже снаружи.
— Папа, ты что?! — возмутилась Нинка.
— Сиди там и помалкивай, — порекомендовал отец и вернулся на кухню.
На кухне жена сидела за столом и тяжело дышала, подперев подбородок руками. Во взгляде ее было отчаяние.
— Она же так хорошо учится… Всегда же все было нормально… Ну как же так, Саша, а?! Она посмотрела на мужа. — Что же нам делать?
Турецкий вздохнул:
— Как говорил Мао Цзэдун, сколько книжек ни читай — императором не станешь.
— Да при чем тут Мао Цзэдун?!
— Я имею в виду, что есть вещи, на которые вообще никто повлиять не в силах. Я слышал, что в принципе родительское воспитание престает быть действенным после трех лет. И если мы в первые три года чего-то там в нее не заложили…
— Что за бред?! — снова взорвалась Ирина Генриховна. — Что ты несешь? По-твоему, выходит, мы двухгодовалому ребенку должны были объяснять, что наркотики — это плохо, да?! А мы, значит, этого не сделали и упустили время, да? А что мы еще ей тогда забыли рассказать? Про противозачаточные средства? Или, может, все десять заповедей?
— Успокойся, пожалуйста, и не надо кричать. Мне этого на работе хватает.
— Кто кричит? — завопила Ирина Генриховна. — Я кричу? Ты просто не слышал, как кричат! Хочешь, я тебе продемонстрирую, как кричат?!
— Хватит, — рявкнул Турецкий.
И на жену это произвело магическое действие, она сразу вся как бы сдулась. Вот что значит сказать нужное слово нужным тоном в нужном месте, удовлетворенно подумал Турецкий, но туг же устыдился этих мыслей: думать сейчас, конечно, следовало о дочери.
— Что она сама тебе говорила?
— Ничего! Я вообще не сразу заметила — она в джинсовой куртке была. Увидела, говорю: что с рукой, Нинка? Она покраснела как рак и сразу давай хамить: «Это мое дело!» Представляешь?! Ее дело! Ее дело!!! Вот соплячка, а?! Больше вообще нормально поговорить не удалось. Сплошной ор…
— Могу себе представить, — пробормотал Турецкий.
— А там и ты пришел.
— Ясно. Ты не знаешь, чем она колется? Винт? Героин, не дай бог?
Жена покачала головой:
— Видимо, это первый раз. Я бы заметила…
— Будем надеяться. Наверно, надо искать врача, — сказал Турецкий. — И главное — хорошего детского психолога. В принципе у меня есть кое-кто на примете.
