Стасов. Это еще как посмотреть.
Турецкий. Да как ни смотри — информация-то не подтвердилась. Только скандал разразился. Потом вы в другие министерства, в Генпрокуратуру звонили, какие-то идиотские вещи говорили… Ну что вы молчите?
Стасов. Я не понимаю, что вы ждете от меня.
Турецкий. А я не понимаю, чего вы добиваетесь. А здесь я — напоминаю — как раз для того, чтобы в этом разобраться.
Стасов. А заодно надеть на меня наручники?
Турецкий. Да бросьте вы! Хотите — можете меня обыскать.
Стасов. Я знаю, как это делается. Вы приехали не одни. За нами наблюдают.
Турецкий. Валентин, никто не желает вам зла. Но вы умудрились привлечь к себе внимание силовых структур. Теперь хотите или нет, но это придется как-то расхлебывать.
Стасов. Расхлебывайте, если вам нравится.
Турецкий. Что вы имели в виду, когда предупреждали начальника Федеральной службы Клементьева о некоей опасности, исходящей от его сотрудников. Он жив и здоров. В министерстве все нормально.
Стасов. Возможно, я ошибался… Вы помните греческий алфавит?
Турецкий. Э-ээ… как это «помните»? Я его вообще-то не учил. А почему вы спрашиваете?
Стасов. Ну хоть буквы-то помните?
Турецкий. Наверно. Кириллица ведь имеет к нему отношение. Аз, буки, веди.
Стасов. Мы говорили про греческий.
Турецкий. Это вы говорили. Чего вы хотите, Стасов? Чтобы я продиктовал алфавит? Какого черта?! Альфа, бетта, гамма?!
Стасов. Ладно, хватит.
Турецкий. Еще дельта…
Стасов. Достаточно.
Турецкий. Эпсилон…
Стасов. Уймитесь.
Турецкий. Сами же попросили!»
На этом запись прекращалась.
— Содержательный диалог, — прокомментировал Меркулов. — Не хватало вам еще о Платоне подискутировать.
— Чем богаты, — сказал Турецкий, прекрасно понимавший, что не богаты ничем.
— Ошибался он, видите ли, по поводу Клементьева, — прорычал генеральный. — Ни хрена он не ошибался! Он же сам все подстроил!
— Это вряд ли, — заметил Меркулов. — Какой смысл? Зачем ему?
— Откуда он тогда знал, что тому грозила опасность?
— Он не говорил про опасность, — уточнил Меркулов. — Он сказал, что у него в аппарате — опасный человек.
— Да уж. Ладно. — Генеральный нахмурился. — Значит, Александр Борисович, вы не выяснили, что это за личность?
— Я нашел в Москве семь Валентинов Стасовых. И все — мимо кассы. Даже по возрасту никто не подходит. Никаких биографических данных поэтому пока что собрать не удалось. Дактилоскопия тоже ничего не дала. — Турецкий поморщился, вспомнив, как издевательски Стасов оставлял отпечатки в его машине. Конечно же он знал, что на него нигде ничего нет, иначе отчего был так уверен в себе? Хотя возможна и другая ситуация — он же зачем-то Турецкому сам позвонил, словно бы напрашивался на какое-то «разоблачение», идентификацию собственной личности… Он хотел, чтобы Турецкий что-то узнал про него? Почему тогда просто и внятно не сказать? Но нет, он, кажется, ведет какую-то свою мудреную игру, где А. Б. Турецкому выделяет отнюдь не главную роль. Считает, по крайней мере, что ведет…
