Ее единственная одежда была в столь плачевном виде, что я и Казрак направились к интенданту за парой рабского платья. Это должно было уничтожить любые подозрения о ее истинном положении. Казрак на свои личные деньги купил две вещи, которые он считал главными — ошейник, который он сразу отдал граверу, и плетку.
Мы вернулись в шатер, где Талена с неудовольствием встретила новую одежду. Она поджала губы и, если бы не присутствие Казрака, она прямо высказала бы свое неудовольствие.
— Не думаешь ли ты ходить в одежде свободной женщины? — спросил я.
Зная, что в присутствии Казрака ей придется играть свою роль, она негодующе посмотрела на меня, надменно наклонила голову и сказала:
— Конечно, нет, — иронически добавив, — хозяин. — Выпрямившись, она с быстротой стрелы исчезла за занавеской. Через минуту оттуда вылетело ее разодранное голубое платье.
А еще через минуту Талена вышла из-за занавески, чтобы показаться нам одетой в такое же рабское платье, которое носила Сана — короткое, без рукавов, сшитое в виде диагональных полос.
Она повернулась перед нами.
— Я вам нравлюсь? — спросила она.
Это было очевидно. Талена была очень красивой девушкой.
— На колени, — сказал я, доставая ошейник.
Талена побледнела. Казрак хихикнул, и она склонилась передо мной, сжав кулаки.
— Прочти, — сказал я.
Она прочла надпись вслух:
— Я СОБСТВЕННОСТЬ ТЭРЛА ИЗ БРИСТОЛЯ.
Я защелкнул стальной ошейник и положил ключ в сумку.
— Не принести ли железо? — спросил Казрак.
— Нет! — взмолилась Талена, впервые испугавшись.
— Я не стану клеймить ее сегодня, — сказал я, сохраняя спокойствие.
— Царствующие Жрецы! — рассмеялся Казрак. — Ты заботишься о самке тарлариона!
— Оставь нас, воин, — сказал я.
Казрак вновь рассмеялся, подмигнув мне и преувеличенно церемонно покинул шатер.
Талена вскочила на ноги и бросилась на меня с кулаками. Я схватил ее за запястья.
— Как ты осмелился?! — возмущалась она. — Сними эту вещь!
Она отчаянно боролась со мной, но когда поняла, что силы не равны, я отпустил ее.
— Убери этот презренный предмет! — приказала она. — Сейчас же!
Губы ее побелели от ярости.
— Дочь убара всего Ара не может носить чей-то ошейник.
— Дочь убара всего Ара, — сказал я, — носит ошейник Тэрла из Бристоля.
Последовала долгая пауза.
— Впрочем, — она попыталась спасти лицо, — тарнсмену вполне к лицу надевать свой ошейник на дочь богатого торговца.
— Или дочь козьего пастуха, — добавил я.
— Да, возможно, — сказала она. — Хорошо же. Я принимаю разумность твоего плана. — Потом требовательно протянула руку. — Дай мне ключ, чтобы я смогла снять ошейник, когда захочу.
