После второго стакана обмороженный Адольф расслабился и стал понемногу клевать обмороженным носом. Чтобы развлечь гостя, Валера принялся рассказывать эпопею о том, как он, закончив политехнический, стал агрономом. Эпопея повергла Адольфа в еще большую сонливость и третий стакан он уже пил, как пьют теплое молоко перед сном дети — в блаженном полуобморочном состоянии. Мы удобно сдвинули Адольфа в угол и продолжили общение. Когда не видишь человека десять лет, трудно уйти от общих фраз типа «ну как ты?» и общих ответов типа «нормально», но мы быстро перешли на частности и детали, и я не раз пожалел, что столько лет откладывал встречу с давним другом.
Тут в окно скребнули. Я оглянулся и успел заметить коготь, прочертивший бороздку по белоснежной корочке льда.
— Глянь-ка, какой морозище, даже Мухтар в дом просится.
Валера почесал плешку, неуклонно отвоевывавшую жизненное пространство у редеющей шевелюры, как Сахара у африканского континента.
— Это не Мухтар, это Сабир пришел.
Тяжело вздохнув, Валера вставил ноги в пимы и, как был, в рубашечке-распашонке, исчез в сенях. Оттуда раздалось нечленораздельное карканье гостя и зычный глас хозяина:
— А ты надфиль-то принес? Надфиль я тебе давал, зараза нерусская!
В ответ снова каркнули.
Адольф открыл один глаз — наверное, чтобы лучше слышать.
— Там что? — вяло спросил он.
— Там Сабир пришел, — сказал я.
— А-а, — сказал Адольф и, удовлетворенный, отключился.
Я поднялся, кинул в рот обрезок сала и тоже вышел в сени. Мало ли что там за Сабир. Может, боевик какой-нибудь, террорист с большой дороги.
В сенях, на широкой скамье у окна, между двумя листами с замороженными пельменями и картонной коробкой непонятно из-под чего, сидел, свесив до пола щупальца, осьминог. Большеголовый, с выпученными совиными глазищами под складочками бровей. Осьминог был старый, а может, просто пренебрегал физкультурой — такой у него был нездоровый вид.
— Земле капец, — почти без акцента сварливо сказал осьминог, глядя на меня исподлобья. Я дожевывал сало.
— Это Сабир, — сказал Валера, — марсианин, так его ити. Ты надфиль почему не принес, я же тебе говорил.
Марсианин угрюмо смотрел на Валеру.
— Паяльник мне самому будет нужен, — сказал Валера, — мне Генка обещал телевизор починить, а то сижу в хате, как вы в своей железной бочке, власть сменится — не узнаю.
— Завтра принесу, — угрожающе сказал марсианин. То ли он не мылся, то ли вспотел — аммиачный запах стоял, как на скотоферме. Валера, как истинный сельский житель, этого не замечал, но мой тонкий городской нюх продирало, как тем самым надфилем.
