— Самоуверенный идиот! — я срываюсь с места, тащу Нефедова за собой к валу. Стрелки уже выстроились в линию. Они даже не прячутся — стоят на гребне, словно мишени в тире. Князь взмахивает саблей, каркающим голосом отдает команды. Маханды поднимают штуцеры.
— Далеко же! Надо подпустить поближе! — я трясу Нефедова. — Переводи! Игнат, они погибнут! Переводи!
Звучит еще один приказ — и следует трескучий залп. Пороховой дым застилает пространство перед нами. В лучах опустившегося к самым горам солнца он кажется красным. Когда ветер рассеивает дымное облако, становится ясно — ни одна из пуль махандов не попала в цель. Тем не менее стрелки очень довольны. Они, орудуя длинными шомполами, спокойно перезаряжают штуцеры, смеются, прищелкивают языками.
Нефедов, несколько секунд понаблюдав в подзорную трубу за противником, уверенно говорит:
— Скорее всего, это кашгарлыки. Кашгарские уйгуры, если по-русски. Это плохо.
— Почему?
— В труднодоступных горах на границе Афганистана, Китая и Пакистана существует свой «черный треугольник», подобный «золотому треугольнику» в Юго-Восточной Азии. Там, в укромных долинах, рабы выращивают опиумный мак, а потом наркотики по секретным тропам переправляются в соседние страны, а оттуда — в Европу и Америку. Этим занимается международная мафия, но в «черном треугольнике» всем заправляют кашгарлыкские ханы. Их боевые группы хорошо вооружены и обучены. Похоже, нам «повезло» — Махандари атакует как раз одна из таких групп.
— Тогда тем более нужно сказать князю, чтобы его люди ушли под защиту стен!
— Бесполезно. Князь горд и упрям. А в горячке боя может и саблей полоснуть. Ложись!
Этот вскрик вырывается у него непроизвольно — на равнине начинают гавкать штурмовые винтовки кашгарцев. Нефедов падает в траву. Я сую руки в карманы своего халата и выпячиваю подбородок. Телли наверняка наблюдает за боем со стены. Правда, внутренний голос тут же подсказывает мне, что в белом халате я являюсь отличной мишенью, но я сжимаю покрепче зубы и шагаю к линии стрелков.
Лай М-16 становится громче. В воздухе посвистывают пули.
— Ложись, дурак! — шипит из травы Нефедов.
— Да пошел ты…
Среди махандов — первые потери. Уже трое дружинников свалились к подножию вала. Князь поднимает саблю. Следует второй залп. И вновь все пули — мимо. У меня появляется непреодолимое желание подобрать выпавший из мертвых рук штуцер и встать плечом к плечу с махандами. Единственное, что меня останавливает — я не умею заряжать это оружие.
